Народы "Древней Руси" и полабские славяне.
В одном из тг чатов получил стандартный вопрос: "а в XVII-м веке были меряне?"
В Ростове, Суздале, Переславле, языковой переход свершился, по-видимому, на рубеже XV-XVI вв., а в Костромском Заволжье на рубеже XVII-XVIII вв.. Но где-нибудь в верховьях Унжи, в Унженско-Ветлужском междуречье носители языка вполне могли дожить до XIX века. Тут, правда, возникает вопрос о близости юго-восточных диалектов мерянского и северо-западных диалектов марийского. В то время, поздние меряне могли быть схожими с вытля маре (костромскими марийцами) до степени смешения...
В целом судьба меря похожа на судьбу полабских славян, которые онемечились примерно в тоже время. Мерянский, как и полабский дольше всего задерживался в городах и сельской местности в определённых социально-профессиональных маргинальных группах, например у рыбаков ("Меряжский язык" галичских рыбаков или "жгон" пимокатов - можно рассматривать как поздние отголоски мерянской речи). На острове Рюген полабский язык исчезает к XV в., (как мерянский в округе Ростова и Суздаля исчезает ~XV в.), а в регионе Вендланд дравено-полабский диалект просуществовал до начала XIX века.
Главное отличие мери от западно-славянского кейса заключается в том, что в силу чисто русских особенностей летописания из книжных источников про меря мы почти ничего не знаем (кроме нескольких упоминаний в ранних летописях и позднесредневековых житиях святых). Ничего не известно ни о генеалогии мерянских княжеских династий Ростова, Суздаля, Унорожа, ни о мерянском боярстве кое мы знаем под термином "ростовские и суздальские люди", ни о длительных русско-мерянских взаимоотношениях начальной истории IX-XII вв..
Не повезло и мерянскому языку, ареал которого некогда охватывал все Клязьменско-Волжское междуречье, Пошехонье и Заволжье. Несмотря на то, что многие факты (см. Ткаченко) свидетельствуют о том, что он сохранялся до первой четверти XVIII века, он так и не был записан, в отличии от вендского/полабского языка. Полабскому, в силу немецкой пытливости и цивилизованности, повезло больше. Около 1705 года вустровский пастор Христиан Хенниг (нем. Christian Hennig, 1649—1719 ) по записям речи крестьянина Яна Янишге составил Немецко-полабский словарь "Vocabularium Venedicum" (около трёх тысяч слов).
Источниковедчески мы — почти полное ничто, как и в случае с другими балто-славянскими и финскими народами ареала "Древней Руси": вятичами, галиндами, кривичами, весью, чудью, корелой, ижорой, муромой, мещёрой. Все мы "белые листы", которые нам предстоит кропотливо заполнять собственной историей, восстанавливая свои Имена на грани возможного.
#финны #западныеславяне #история
В одном из тг чатов получил стандартный вопрос: "а в XVII-м веке были меряне?"
В Ростове, Суздале, Переславле, языковой переход свершился, по-видимому, на рубеже XV-XVI вв., а в Костромском Заволжье на рубеже XVII-XVIII вв.. Но где-нибудь в верховьях Унжи, в Унженско-Ветлужском междуречье носители языка вполне могли дожить до XIX века. Тут, правда, возникает вопрос о близости юго-восточных диалектов мерянского и северо-западных диалектов марийского. В то время, поздние меряне могли быть схожими с вытля маре (костромскими марийцами) до степени смешения...
В целом судьба меря похожа на судьбу полабских славян, которые онемечились примерно в тоже время. Мерянский, как и полабский дольше всего задерживался в городах и сельской местности в определённых социально-профессиональных маргинальных группах, например у рыбаков ("Меряжский язык" галичских рыбаков или "жгон" пимокатов - можно рассматривать как поздние отголоски мерянской речи). На острове Рюген полабский язык исчезает к XV в., (как мерянский в округе Ростова и Суздаля исчезает ~XV в.), а в регионе Вендланд дравено-полабский диалект просуществовал до начала XIX века.
Главное отличие мери от западно-славянского кейса заключается в том, что в силу чисто русских особенностей летописания из книжных источников про меря мы почти ничего не знаем (кроме нескольких упоминаний в ранних летописях и позднесредневековых житиях святых). Ничего не известно ни о генеалогии мерянских княжеских династий Ростова, Суздаля, Унорожа, ни о мерянском боярстве кое мы знаем под термином "ростовские и суздальские люди", ни о длительных русско-мерянских взаимоотношениях начальной истории IX-XII вв..
Не повезло и мерянскому языку, ареал которого некогда охватывал все Клязьменско-Волжское междуречье, Пошехонье и Заволжье. Несмотря на то, что многие факты (см. Ткаченко) свидетельствуют о том, что он сохранялся до первой четверти XVIII века, он так и не был записан, в отличии от вендского/полабского языка. Полабскому, в силу немецкой пытливости и цивилизованности, повезло больше. Около 1705 года вустровский пастор Христиан Хенниг (нем. Christian Hennig, 1649—1719 ) по записям речи крестьянина Яна Янишге составил Немецко-полабский словарь "Vocabularium Venedicum" (около трёх тысяч слов).
Источниковедчески мы — почти полное ничто, как и в случае с другими балто-славянскими и финскими народами ареала "Древней Руси": вятичами, галиндами, кривичами, весью, чудью, корелой, ижорой, муромой, мещёрой. Все мы "белые листы", которые нам предстоит кропотливо заполнять собственной историей, восстанавливая свои Имена на грани возможного.
#финны #западныеславяне #история
