«Нежный восток» — это расчетливый и беспринципный волк в розовой овечьей шкуре, что само по себе является недвусмысленным отражением (хотя кто здесь чье отражение – большой вопрос) протагонистки – циничной, вечно скучающей и падкой на авантюры и манипуляции школьницы-беглянки.
Лиллиан инвариантна, она абсолют. Законченный и статичный образ современного трикстера. «Нежный восток» — это роман о лисе́. Саркастичная сказка, главная героиня которой, по собственным словам, просто плывет по течению. Потому для зрителя важна не столько сама Лиллиан, сколь ее приключения, ведь задача у героини крайне простая: задать вектор путешествия, провести нас по нежному и пугающему Восточному взморью Страны Чудес, которое, по всей видимости, и является настоящим героем этого обаятельно-нелепого и колючего фильма. Роднит героиню Талии Райдер с Кэрроловской Алисой и совершенное отсутствие «пути героя», ведь взросления как такового будто бы и не происходит вовсе, как и существенных перемен в персонаже в принципе.
Полноценный авторский дебют Шона Прайса Уильямса, прежде сиявшего в качестве оператора у братьев Сафди, с легкой руки можно назвать «Алисой в Соединенных Штатах». Восточное побережье в фильме подобно зазеркалью: безумное, чарующее, сумасбродное и радикальное в контрастах, главным из которых является зажимающий зрителя в тиски абсурдного беспокойства контраст между изображением и повествованием.
В «Нежном востоке» Уильямса нежна в первую очередь сама камера: ручная, живая, самостоятельная – она существует в пространстве картины как полноценный герой. Ее зернистый, любопытный и теплый взгляд без стеснений выступает откровенным фильтром зрительского восприятия событий, всецело формируя атмосферу произведения. Благодаря этому образуется интересный контраст в паре с инфантильным во всех отношениях сюжетом.
И вот, в очередной раз руководствуясь законом Мерфи, сон Алисы-Лиллиан зловеще прокрадывается в реальность: «Anything that can go wrong will go wrong».
#рутинныезаметки #левонсутидзе
Лиллиан инвариантна, она абсолют. Законченный и статичный образ современного трикстера. «Нежный восток» — это роман о лисе́. Саркастичная сказка, главная героиня которой, по собственным словам, просто плывет по течению. Потому для зрителя важна не столько сама Лиллиан, сколь ее приключения, ведь задача у героини крайне простая: задать вектор путешествия, провести нас по нежному и пугающему Восточному взморью Страны Чудес, которое, по всей видимости, и является настоящим героем этого обаятельно-нелепого и колючего фильма. Роднит героиню Талии Райдер с Кэрроловской Алисой и совершенное отсутствие «пути героя», ведь взросления как такового будто бы и не происходит вовсе, как и существенных перемен в персонаже в принципе.
Полноценный авторский дебют Шона Прайса Уильямса, прежде сиявшего в качестве оператора у братьев Сафди, с легкой руки можно назвать «Алисой в Соединенных Штатах». Восточное побережье в фильме подобно зазеркалью: безумное, чарующее, сумасбродное и радикальное в контрастах, главным из которых является зажимающий зрителя в тиски абсурдного беспокойства контраст между изображением и повествованием.
В «Нежном востоке» Уильямса нежна в первую очередь сама камера: ручная, живая, самостоятельная – она существует в пространстве картины как полноценный герой. Ее зернистый, любопытный и теплый взгляд без стеснений выступает откровенным фильтром зрительского восприятия событий, всецело формируя атмосферу произведения. Благодаря этому образуется интересный контраст в паре с инфантильным во всех отношениях сюжетом.
И вот, в очередной раз руководствуясь законом Мерфи, сон Алисы-Лиллиан зловеще прокрадывается в реальность: «Anything that can go wrong will go wrong».
#рутинныезаметки #левонсутидзе
«Слышишь ветер?» – звучит голос молодого режиссера на фоне ретро-грандиозного PANICO. В кадре Дарио Ардженто. Итальянский маэстро ужаса заперт в одном из ненавистных ему «знаменитых отелей». В карманах: телефон (беззвучный режим – и назойливость окружающего мира перестает быть проблемой), маленький пульт от телевизора, крошечный поезд, переливающийся камешек.
«Дарио Ардженто: Паника» (2023) авторства Симоне Скафди предлагает погрузиться в неоновые грезы и кроваво-красные кошмары 83-летнего мэтра европейского хоррора. Великий экспериментатор, превративший безумие в эстетику и открывший «новые измерения в избитом мире страха», рассуждает о философии ужаса и вспоминает, как создавались его главные кинохиты в компании именитых последователей и соратников (чего только стоит экстравагантное режиссерское трио, принявшее участие в съемках: Гильермо дель Торо, Гаспар Ноэ, Николас Виндинг Рефн).
Для Ардженто ужас неразрывно связан с красотой, а киноискусство подобно алхимии, котлу, в котором он смешивает желания. Все в его фильмах пытается вас убить, сами картины имеют «сектантский оттенок», а языческое и дикое расцветает под покровом знакомой европейской урбанистики. «Космическое ощущение разгневанной вселенной» – так Гильермо дель Торо описывает состояние, которым пропитаны работы его кумира.
Безымянные города-химеры, прог-рок и садистская эротика – исследующий свою темную сторону в попытках изобрести новые формы ужаса, Ардженто отвечает интервьюеру, считающему, что призвание итальянца – терроризировать людей: «террор ищут новички. Я ищу панику».
Паника, описанная Леонидом Липавским «как внезапное ощущение непоправимого несчастья» настигает героев Дарио Ардженто в сюрреалистичном, словно бы бредящем мире, где вселенная всегда злонамеренна. Посмотреть на глубокие неоновые полотна итальянца, ставшего воплощением самого страха, можно с 6 июня в рамках международной программы Beat Film Festival.
#рутинныезаметки #левонсутидзе
«Дарио Ардженто: Паника» (2023) авторства Симоне Скафди предлагает погрузиться в неоновые грезы и кроваво-красные кошмары 83-летнего мэтра европейского хоррора. Великий экспериментатор, превративший безумие в эстетику и открывший «новые измерения в избитом мире страха», рассуждает о философии ужаса и вспоминает, как создавались его главные кинохиты в компании именитых последователей и соратников (чего только стоит экстравагантное режиссерское трио, принявшее участие в съемках: Гильермо дель Торо, Гаспар Ноэ, Николас Виндинг Рефн).
Для Ардженто ужас неразрывно связан с красотой, а киноискусство подобно алхимии, котлу, в котором он смешивает желания. Все в его фильмах пытается вас убить, сами картины имеют «сектантский оттенок», а языческое и дикое расцветает под покровом знакомой европейской урбанистики. «Космическое ощущение разгневанной вселенной» – так Гильермо дель Торо описывает состояние, которым пропитаны работы его кумира.
Безымянные города-химеры, прог-рок и садистская эротика – исследующий свою темную сторону в попытках изобрести новые формы ужаса, Ардженто отвечает интервьюеру, считающему, что призвание итальянца – терроризировать людей: «террор ищут новички. Я ищу панику».
Паника, описанная Леонидом Липавским «как внезапное ощущение непоправимого несчастья» настигает героев Дарио Ардженто в сюрреалистичном, словно бы бредящем мире, где вселенная всегда злонамеренна. Посмотреть на глубокие неоновые полотна итальянца, ставшего воплощением самого страха, можно с 6 июня в рамках международной программы Beat Film Festival.
#рутинныезаметки #левонсутидзе
18 июля стартовал прокат «Одержимой» Вероники Франц и Северина Фиала – мрачной истории, действие которой разворачивается в сельской Австрии середины XVIII века.
Вечно пасмурные верхушки гор объяты туманом, туман же стелется по тропам, что вьются в дремучих лесах, сшивая окрестные деревушки. Юная Агнес выходит замуж и покидает отчий дом. Она грезит о счастливой женской доле, теплом супружеском ложе и детях, рожденных в любви. Увы, впереди ее ждет нечто совершенно иное.
В картине режиссерского дуэта, подарившего нам психологические хорроры о материнстве «Спокойной ночи, мамочка» (2014) и «Сторожка» (2020), нет привычного зрителю антагониста: эта роль рассредоточена по красивейшим и вместе с тем депрессивным сельским пейзажам.
«Одержимая» (в оригинале «Des Teufels Bad» – «Дьявольская баня») – это не типичный фолк-хоррор. Более того, в картине в принципе не так много хоррор-элементов. Трейлер умело заигрывает со зрительскими ожиданиями, в то время как в центре повествования оказывается заложена совсем другая идея – безусловно, интересная с исторической и весьма актуальная с культурной точек зрения.
Однако эта предельно натуралистичная картина с выдающейся операторской работой и саундтреком порой ощущается скорее как историческое исследование, нон-фикшн, который попытались завернуть в шкуру художественного фильма (что, в общем-то, недалеко от истины). «Одержимая» – это словно бы попытка скрестить «Антихриста» (2009) или «Меланхолию» (2011) Ларса Фон Триера с «Ведьмой» (2015) Роберта Эггерса. К несчастью, не вполне оправданная драматургически и местами откровенно унылая.
И все же создателям удается надавить на зрителя гнетущим чувством неизбежной трагедии – пусть и с палкой в колесе по вине пролога. Фанатичная религиозность порой не отличима от колдовства, а депрессия – от одержимости. А может, виной-таки всему злой рок, притаившийся гнилым пальцем в кровати?
#рутинныезаметки #левонсутидзе
Вечно пасмурные верхушки гор объяты туманом, туман же стелется по тропам, что вьются в дремучих лесах, сшивая окрестные деревушки. Юная Агнес выходит замуж и покидает отчий дом. Она грезит о счастливой женской доле, теплом супружеском ложе и детях, рожденных в любви. Увы, впереди ее ждет нечто совершенно иное.
В картине режиссерского дуэта, подарившего нам психологические хорроры о материнстве «Спокойной ночи, мамочка» (2014) и «Сторожка» (2020), нет привычного зрителю антагониста: эта роль рассредоточена по красивейшим и вместе с тем депрессивным сельским пейзажам.
«Одержимая» (в оригинале «Des Teufels Bad» – «Дьявольская баня») – это не типичный фолк-хоррор. Более того, в картине в принципе не так много хоррор-элементов. Трейлер умело заигрывает со зрительскими ожиданиями, в то время как в центре повествования оказывается заложена совсем другая идея – безусловно, интересная с исторической и весьма актуальная с культурной точек зрения.
Однако эта предельно натуралистичная картина с выдающейся операторской работой и саундтреком порой ощущается скорее как историческое исследование, нон-фикшн, который попытались завернуть в шкуру художественного фильма (что, в общем-то, недалеко от истины). «Одержимая» – это словно бы попытка скрестить «Антихриста» (2009) или «Меланхолию» (2011) Ларса Фон Триера с «Ведьмой» (2015) Роберта Эггерса. К несчастью, не вполне оправданная драматургически и местами откровенно унылая.
И все же создателям удается надавить на зрителя гнетущим чувством неизбежной трагедии – пусть и с палкой в колесе по вине пролога. Фанатичная религиозность порой не отличима от колдовства, а депрессия – от одержимости. А может, виной-таки всему злой рок, притаившийся гнилым пальцем в кровати?
#рутинныезаметки #левонсутидзе
Здесь скомплектованы пять абзацев, посвященных «Собирателю душ» Оза Перкинса (в кино с 25 июля). Первый только что подошел к концу.
«Собиратель душ» — это фильм, выдающаяся рекламная кампания которого заставляет теперь уголки губ с плаксивым видом устремляться вниз. Пожалуй, особенно удручает в этой истории то, что при очевидной дистрофии в нише «серьезного психологического хоррора», картина не способна претендовать и на статус «хорошего плохого кино».
Большие надежды возлагались и на юную «королеву крика» - Майку Монро, и на перформанс Николаса Кейджа. К несчастью, персонаж Кейджа, позаимствовавший грим Шарлиз Терон из «Монстра» (2003), существует на уровне безжизненных гримас, а натужно-нервная игра Монро быстро утомляет и местами начинает раздражать. Кейдж мог бы впечатлить привычной экспрессией — увы. Его, по умолчанию, обаятельные ужимки работают лишь в паре с лицом актера, а вот под силиконовой маской оказываются совершенно бессильны. Зато дом героини взаправду чудесен и расползается в голове ностальгией по «Твин Пиксу» (к тому же, именно на этот участок фильма приходится, пожалуй, наиболее удачный саспенс-момент). Также хочется отметить прекрасные пейзажи, особенно кадры ночного леса, и запоминающийся саунд-дизайн.
Жанры детектива и хоррора, взятые Перкинсом за основу, просто не сращиваются в убедительный мистический триллер. Самое обидное, пожалуй, укладывается в финальные 15-20 минут картины: создатели, стремящиеся на протяжении всего сюжета расставить «дорожные знаки» так, чтобы история сложилась за счет визуального повествования, к концу лишь разводят руками и принимаются за дешевый рассказ. Это — грустное признание поражения. Красота в фильме не соответствует сценарной пустоте, и этот контраст оставляет особенно неказистое впечатление.
Но у фильма, разумеется, есть и плюсы: например, это отличный повод пересмотреть «Молчание ягнят» (1991).
#рутинныезаметки #левонсутидзе
«Собиратель душ» — это фильм, выдающаяся рекламная кампания которого заставляет теперь уголки губ с плаксивым видом устремляться вниз. Пожалуй, особенно удручает в этой истории то, что при очевидной дистрофии в нише «серьезного психологического хоррора», картина не способна претендовать и на статус «хорошего плохого кино».
Большие надежды возлагались и на юную «королеву крика» - Майку Монро, и на перформанс Николаса Кейджа. К несчастью, персонаж Кейджа, позаимствовавший грим Шарлиз Терон из «Монстра» (2003), существует на уровне безжизненных гримас, а натужно-нервная игра Монро быстро утомляет и местами начинает раздражать. Кейдж мог бы впечатлить привычной экспрессией — увы. Его, по умолчанию, обаятельные ужимки работают лишь в паре с лицом актера, а вот под силиконовой маской оказываются совершенно бессильны. Зато дом героини взаправду чудесен и расползается в голове ностальгией по «Твин Пиксу» (к тому же, именно на этот участок фильма приходится, пожалуй, наиболее удачный саспенс-момент). Также хочется отметить прекрасные пейзажи, особенно кадры ночного леса, и запоминающийся саунд-дизайн.
Жанры детектива и хоррора, взятые Перкинсом за основу, просто не сращиваются в убедительный мистический триллер. Самое обидное, пожалуй, укладывается в финальные 15-20 минут картины: создатели, стремящиеся на протяжении всего сюжета расставить «дорожные знаки» так, чтобы история сложилась за счет визуального повествования, к концу лишь разводят руками и принимаются за дешевый рассказ. Это — грустное признание поражения. Красота в фильме не соответствует сценарной пустоте, и этот контраст оставляет особенно неказистое впечатление.
Но у фильма, разумеется, есть и плюсы: например, это отличный повод пересмотреть «Молчание ягнят» (1991).
#рутинныезаметки #левонсутидзе
«Оно следует за тобой» (2014) — фильм, явившийся из кошмара как в прямом, так и в переносном смысле. Режиссер, Дэвид Роберт Митчелл, трансформирует абсурд в оружие на пути к еще одному традиционно «спорному» полотну. Однако, «Оно следует за тобой», равно как и затерявшийся впоследствии среди голливудских холмов «Под Сильвер-Лэйк» (2018) — искренние мозаики, рожденные в благотворной среде бессознательного. Управляемый хаос Митчелла приводит в недоумение: в один миг смехотворное безумие сменяется идеально продуманным сюжетным ходом, срабатывающим именно так, как должен работать твист — заставлять впечатлительного зрителя, поперхнувшись, воскликнуть либо прошептать «Что за *?!».
«It follows» — пример современной и вместе с тем грамотно-ностальгической истории: вот вам и пронизанная едва ли не лиминальным, сновидчески «тихим» кошмаром хрестоматийная одноэтажная Америка; грозный и мощный синтовый саунд в лучших традициях Карпентера; кинематографическое широкоугольное око Майка Гиулакиса, вгрызающееся ресницами в кадр с чувством саспенса Ромеро и Рэйми. Приглашающая временами на головокружительный танец камера не имеет четкого облика, совсем как жуткий доппельгангер, преследующий героев — а потому зритель никогда не уверен в своей позиции: охотник он, жертва или лишь часть безмолвного и бесчувственного липкого пространства. Эксплуатируя подростковые страхи, фильм принуждает вас оглядываться, а неумолимость монстра перекликается с тихим шагом Смерти, убежденной в неизбежности своего прихода прямо пропорционально человеку, упорно игнорирующему вероятность ее внезапного визита. Именно в этом весь ужас картины. Психика героев болезненно надламывается: лишившись покоя, они привыкают всякое мгновение своей жизни помнить и думать о гибели.
#рутинныезаметки #левонсутидзе
«It follows» — пример современной и вместе с тем грамотно-ностальгической истории: вот вам и пронизанная едва ли не лиминальным, сновидчески «тихим» кошмаром хрестоматийная одноэтажная Америка; грозный и мощный синтовый саунд в лучших традициях Карпентера; кинематографическое широкоугольное око Майка Гиулакиса, вгрызающееся ресницами в кадр с чувством саспенса Ромеро и Рэйми. Приглашающая временами на головокружительный танец камера не имеет четкого облика, совсем как жуткий доппельгангер, преследующий героев — а потому зритель никогда не уверен в своей позиции: охотник он, жертва или лишь часть безмолвного и бесчувственного липкого пространства. Эксплуатируя подростковые страхи, фильм принуждает вас оглядываться, а неумолимость монстра перекликается с тихим шагом Смерти, убежденной в неизбежности своего прихода прямо пропорционально человеку, упорно игнорирующему вероятность ее внезапного визита. Именно в этом весь ужас картины. Психика героев болезненно надламывается: лишившись покоя, они привыкают всякое мгновение своей жизни помнить и думать о гибели.
#рутинныезаметки #левонсутидзе