Нагорно-Карабахский кейс имеет, помимо всего прочего, прецедентное значение для постсоветского пространства: он будет позиционироваться Азербайджаном как пример успешного решения замороженных конфликтов с непризнанным большинством стран мира территориями. Абхазия, Южная Осетия, а также Приднестровье из их числа.
Архитектура постсоветской безопасности и защиты от НАТОизации долгие годы шла посредством поддержки этих локаций и четких сигналов о том, что присутствия этой организации на постсоветском пространстве быть не должно. Страны Балтии, по сути, не в счет.
СВО и другие факторы говорят, что от этой тактики будут отказываться. Тем не менее, дальнейшие действия по нейтрализации этих непризнанных территорий возможны, прежде всего, со стороны Молдавии и Приднестровья. Подготовка к этому в Кишиневе активно идет и сопровождается мероприятиями по вступлению в Евросоюз. Впрочем, это может быть очень долгий процесс.
В отношении Грузии/Сакартвело и Абхазии и Южной Осетии пока такое прогнозировать не стоит – ведь руководство этой страны не предпринимает значительных шагов в этом направлении.
Для руководства России же как в рамках позиционирования, так и в рамках реальной геополитики, ключевым остается недопущение НАТО на территорию постсоветских стран.
И еще одна интересная новость с постсовесткого пространства: Казахстан приступил к составлению своих списков иноагентов. Дистанцироваться от России власти этой республики не могут, да и необходимость борьбы со своими нелояльными акторами у них есть. Транзит, который не обошелся без крови в январе 2022 г., дает лишь краткосрочный эффект с точки зрения выпуска пара недовольства: имеющиеся противоречия социально-экономической политики накапливаются по-прежнему.
Архитектура постсоветской безопасности и защиты от НАТОизации долгие годы шла посредством поддержки этих локаций и четких сигналов о том, что присутствия этой организации на постсоветском пространстве быть не должно. Страны Балтии, по сути, не в счет.
СВО и другие факторы говорят, что от этой тактики будут отказываться. Тем не менее, дальнейшие действия по нейтрализации этих непризнанных территорий возможны, прежде всего, со стороны Молдавии и Приднестровья. Подготовка к этому в Кишиневе активно идет и сопровождается мероприятиями по вступлению в Евросоюз. Впрочем, это может быть очень долгий процесс.
В отношении Грузии/Сакартвело и Абхазии и Южной Осетии пока такое прогнозировать не стоит – ведь руководство этой страны не предпринимает значительных шагов в этом направлении.
Для руководства России же как в рамках позиционирования, так и в рамках реальной геополитики, ключевым остается недопущение НАТО на территорию постсоветских стран.
И еще одна интересная новость с постсовесткого пространства: Казахстан приступил к составлению своих списков иноагентов. Дистанцироваться от России власти этой республики не могут, да и необходимость борьбы со своими нелояльными акторами у них есть. Транзит, который не обошелся без крови в январе 2022 г., дает лишь краткосрочный эффект с точки зрения выпуска пара недовольства: имеющиеся противоречия социально-экономической политики накапливаются по-прежнему.
Искусство неподвластности & Экзистенциально-аполитичные свободы
Внутриполитическая повестка в России характеризуется усилением влияния государства на общество по многим параметрам: в этих условиях вопрос сохранения экзистенциальной свободы людей приобретает новые грани. Сразу же стоит оговориться: фискальный контроль государство не ужесточает и дает пока социуму жить в привычном формате с обширной зоной серой экономики.
Антрополог Д.С. Скотт в своей книге «Искусство быть неподвластным» показал, как жителям гор в Юго-Восточной Азии многие века удавалось быть удаленным от угнетения, государственной идеологии, налогов и войн. Районы, где они проживали можно назвать осколочными зонами, или убежищем. Их в каком-то смысле следует воспринимать как сообщество сознательно выбравших для жизни неподконтрольные территории китайского государства эпохи Цин (1644-1912 гг.). Аналогии с казачеством и бродниками в российской истории просматриваются.
Отток населения и уход от конфликта – универсальный рецепт развития российской социальности: бескрайние просторы делали возможным этот уход даже тогда, когда технологии не позволяли обеспечивать массовую миграцию быстро. В Европе же котел противоречий закипал и вел к интенсивному развитию через кровь и конфликты.
На современном этапе развития отношений государства и общества усиление государственного контроля происходит достаточно интенсивно. Релоканты и эмигранты из современной России – это то же способ ухода граждан от конфликта и желание сохранить себя и свои ценности (не только материальные). Следствием этого является не только внешняя и внутренняя эмиграция, но и привычный аполитизм, который позволяет сохранить необходимую зону комфорта для большинства.
Эта пассивная, близкая к восточной стратегия увей (недеяния). Государству и ее Мегамашине противостоять мы не можем, но можем отходить в сторону, демонстрировать внешнюю лояльность, но мыслить двоемысленно и в глубине души или на собственной кухне иначе чем в публичных местах и, конечно же, не вовлекать себя в рискованные затеи.
Это устоявшиеся с советских времен паттерны сейчас вновь популярны и становится очевидным, что умение быть неподвластным государственному контролю характеризуется умением жить своей повседневной жизнью и не высовываться. К этому общество ментально готово, тем более, что активных и диссидентствующих уже вымыло волнами эмиграции, релокации или уголовными делами.
Многие из политэмгарации в 2022 г. чувствовали тектонические изменения и они, действительно, произошли. Разрушилась возможность их протестного и несогласного с курсом власти образа политического позиционирования внутри страны. Однако краха режима не произошло, сейчас политэмиграция осмысляет эту перспективу и понимает, что все это может продлиться много лет или десятилетий. Многие на это явно не рассчитывали, но пути назад у них уже нет.
В этом плане политэмигранты плохие советчики для того как можно быть свободным и неподвластным государству. Этому учит скорее стоицизм или эпикурейство, которые предлагают развивать форматы частной жизни и экзистенциальные свободы в частной жизни. Но тот же стоицизм или эпикурейство позволяют сохранить достоинство личности или обрести экзистенциальные свободы, но никак не политические. Такой опции нет, что общество понимает прекрасно.
Возможности позиционирования своего несогласия или уникальности в соцсетях снижаются, а это значимый фактор. Атомизированные члены постсоветского общества ориентированы на перфекционизм и демонстрацию своих успехов и превосходства в соцсетях и не только. А вот пережившие Сталина успешные и думающие люди блоги в соцсетях вряд ли бы вели. Эту дилемму многие думающие люди осмысляют сейчас.
Внутриполитическая повестка в России характеризуется усилением влияния государства на общество по многим параметрам: в этих условиях вопрос сохранения экзистенциальной свободы людей приобретает новые грани. Сразу же стоит оговориться: фискальный контроль государство не ужесточает и дает пока социуму жить в привычном формате с обширной зоной серой экономики.
Антрополог Д.С. Скотт в своей книге «Искусство быть неподвластным» показал, как жителям гор в Юго-Восточной Азии многие века удавалось быть удаленным от угнетения, государственной идеологии, налогов и войн. Районы, где они проживали можно назвать осколочными зонами, или убежищем. Их в каком-то смысле следует воспринимать как сообщество сознательно выбравших для жизни неподконтрольные территории китайского государства эпохи Цин (1644-1912 гг.). Аналогии с казачеством и бродниками в российской истории просматриваются.
Отток населения и уход от конфликта – универсальный рецепт развития российской социальности: бескрайние просторы делали возможным этот уход даже тогда, когда технологии не позволяли обеспечивать массовую миграцию быстро. В Европе же котел противоречий закипал и вел к интенсивному развитию через кровь и конфликты.
На современном этапе развития отношений государства и общества усиление государственного контроля происходит достаточно интенсивно. Релоканты и эмигранты из современной России – это то же способ ухода граждан от конфликта и желание сохранить себя и свои ценности (не только материальные). Следствием этого является не только внешняя и внутренняя эмиграция, но и привычный аполитизм, который позволяет сохранить необходимую зону комфорта для большинства.
Эта пассивная, близкая к восточной стратегия увей (недеяния). Государству и ее Мегамашине противостоять мы не можем, но можем отходить в сторону, демонстрировать внешнюю лояльность, но мыслить двоемысленно и в глубине души или на собственной кухне иначе чем в публичных местах и, конечно же, не вовлекать себя в рискованные затеи.
Это устоявшиеся с советских времен паттерны сейчас вновь популярны и становится очевидным, что умение быть неподвластным государственному контролю характеризуется умением жить своей повседневной жизнью и не высовываться. К этому общество ментально готово, тем более, что активных и диссидентствующих уже вымыло волнами эмиграции, релокации или уголовными делами.
Многие из политэмгарации в 2022 г. чувствовали тектонические изменения и они, действительно, произошли. Разрушилась возможность их протестного и несогласного с курсом власти образа политического позиционирования внутри страны. Однако краха режима не произошло, сейчас политэмиграция осмысляет эту перспективу и понимает, что все это может продлиться много лет или десятилетий. Многие на это явно не рассчитывали, но пути назад у них уже нет.
В этом плане политэмигранты плохие советчики для того как можно быть свободным и неподвластным государству. Этому учит скорее стоицизм или эпикурейство, которые предлагают развивать форматы частной жизни и экзистенциальные свободы в частной жизни. Но тот же стоицизм или эпикурейство позволяют сохранить достоинство личности или обрести экзистенциальные свободы, но никак не политические. Такой опции нет, что общество понимает прекрасно.
Возможности позиционирования своего несогласия или уникальности в соцсетях снижаются, а это значимый фактор. Атомизированные члены постсоветского общества ориентированы на перфекционизм и демонстрацию своих успехов и превосходства в соцсетях и не только. А вот пережившие Сталина успешные и думающие люди блоги в соцсетях вряд ли бы вели. Эту дилемму многие думающие люди осмысляют сейчас.
Один из способов ослабить влияние политических телеграм-каналов на общественное мнение в стране – уменьшить долю инсайдов в них и сделать их скучными для прочтения. Этот курс планомерно реализуется.
Другой элемент этой политики – усиление давление на тех, кто увлекается политических шантажом бизнес и политических элит. Очень показательный тренд: отдельные представители элиты все чаще думают, что необходимо надавить на потенциальных шантажистов и вымогателей, нежели заплатить им и поставить блок на публикации за счет энной суммы денег/крипты. Это не от жадности и не от дефицита денег, а от того, что у правящего класса все больше инструментов воздействия на остальную часть общества и платить в этих условиях равнозначно проявлениям слабости.
Соответственно, методы доминирования, в том числе и жесткого будут реализовываться все активнее. По сути, это работает на постепенную консолидацию политэлиты и формирования из нее близкого к закрытому политическому классу неосоветского типа. Эта тенденция имеет множество и иных преломлений, хотя ожидать формирование закрытого политического класса в стране пока все же не стоит.
В складывающихся условиях часть аудитории неминуемо перетекает в сторону диссидентов и выдавленной из страны оппозиции, но это в логике кураторов информационной политики рассматривается как меньше зло. В отношении этого сегмента телеграм-каналов активно реализуются меры по уменьшению утечек информации в эту сторону. Это делается за счет повышение ответственности чиновников и других влиятельных акторов за утечки информации.
Общий тренд в сторону ужесточения наказания за сливы и прямые удары по отдельным элитам, а также общей критики уже заметен и будет активно сказываться в рамках подготовки к президентской кампании 2024 г.
Другой элемент этой политики – усиление давление на тех, кто увлекается политических шантажом бизнес и политических элит. Очень показательный тренд: отдельные представители элиты все чаще думают, что необходимо надавить на потенциальных шантажистов и вымогателей, нежели заплатить им и поставить блок на публикации за счет энной суммы денег/крипты. Это не от жадности и не от дефицита денег, а от того, что у правящего класса все больше инструментов воздействия на остальную часть общества и платить в этих условиях равнозначно проявлениям слабости.
Соответственно, методы доминирования, в том числе и жесткого будут реализовываться все активнее. По сути, это работает на постепенную консолидацию политэлиты и формирования из нее близкого к закрытому политическому классу неосоветского типа. Эта тенденция имеет множество и иных преломлений, хотя ожидать формирование закрытого политического класса в стране пока все же не стоит.
В складывающихся условиях часть аудитории неминуемо перетекает в сторону диссидентов и выдавленной из страны оппозиции, но это в логике кураторов информационной политики рассматривается как меньше зло. В отношении этого сегмента телеграм-каналов активно реализуются меры по уменьшению утечек информации в эту сторону. Это делается за счет повышение ответственности чиновников и других влиятельных акторов за утечки информации.
Общий тренд в сторону ужесточения наказания за сливы и прямые удары по отдельным элитам, а также общей критики уже заметен и будет активно сказываться в рамках подготовки к президентской кампании 2024 г.
Поддержанное предложение ректора РАНХиГС А. Комиссарова возродить лицей президента России по аналогии с царскосельским лицеем при Александре I вписывается в тренд на сохранение власти нынешним политическим классом.
Новый президентский лицей будет удовлетворять потребность элит в передачи власти своим отпрыскам и следующему поколению бенефициаров. Соответственно такие учреждения им очень нужны. Более того, по этому вопросу будет консенсус элит, так как почти все те, кто у власти сейчас считают и хотели бы передать свое влияние и власть по наследству.
В США или Великобритании такие элитные учреждения существуют столетиями и, кстати, многие дети высокопоставленных российских чиновников учатся (или до недавнего времени учились) в них. Вслед за учреждением такого президентского лицея будет проводиться работа по возвращению уехавших и дальше. Причем не демонстративно, а реально, на уровне возвращений уехавших детишек знатных сановников. Это кажется многим нереалистичным, но у политического режима нет альтернатив: будет проводится жесткая, а не симуляционная политика.
Проблема не в самом формате президентского лицея, а в закрытии итак плохо работающих лифтов меритократии и траекторий для построения карьеры «простолюдинов». Квалифицированные госслужащие нужны всегда, но сейчас, скорее, время исполнителей, демонстрирующих полную лояльность своему руководителю. Но, наряду с этим, нужно создавать привилегированные институции для столбовых неодворян, которые в табели о рангах котируются выше.
С исторической точки зрения логичное проявление массового поведения элит любого государства в любое время. Однако в модернистских обществах устойчивость элит определяется их способностью обеспечивать экономическое развитие и расширение среднего класса.
Новый президентский лицей будет удовлетворять потребность элит в передачи власти своим отпрыскам и следующему поколению бенефициаров. Соответственно такие учреждения им очень нужны. Более того, по этому вопросу будет консенсус элит, так как почти все те, кто у власти сейчас считают и хотели бы передать свое влияние и власть по наследству.
В США или Великобритании такие элитные учреждения существуют столетиями и, кстати, многие дети высокопоставленных российских чиновников учатся (или до недавнего времени учились) в них. Вслед за учреждением такого президентского лицея будет проводиться работа по возвращению уехавших и дальше. Причем не демонстративно, а реально, на уровне возвращений уехавших детишек знатных сановников. Это кажется многим нереалистичным, но у политического режима нет альтернатив: будет проводится жесткая, а не симуляционная политика.
Проблема не в самом формате президентского лицея, а в закрытии итак плохо работающих лифтов меритократии и траекторий для построения карьеры «простолюдинов». Квалифицированные госслужащие нужны всегда, но сейчас, скорее, время исполнителей, демонстрирующих полную лояльность своему руководителю. Но, наряду с этим, нужно создавать привилегированные институции для столбовых неодворян, которые в табели о рангах котируются выше.
С исторической точки зрения логичное проявление массового поведения элит любого государства в любое время. Однако в модернистских обществах устойчивость элит определяется их способностью обеспечивать экономическое развитие и расширение среднего класса.
Forwarded from Кремлёвский безБашенник
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
Об отношениях Центра и регионов в современных условиях
Россия – сверхцентрализованное государство: в условиях геополитического противостояния с Западом сверхцентрализация усиливается, однако в долгосрочной перспективе это приведет, скорее, к децентрализации.
Москва как огромная агломерация и как политический и экономический центр Империи/постимперии – абсолютно легитимна в общественном сознании, но недовольство им высказывают все: от жителей окраин Тверской и Тульской областей (куда приезжают московские дачники и куда вывозят столичный мусор) и до Сибири и Дальнего Востока и национальных республик. Недовольство есть, но порядок устоявшийся и легитимный: Центр воспринимается если не как иная страна, то территория с качественно лучшим образом жизни и гораздо большими возможностями для развития.
Если посмотреть на это исторически – то в рамках трех государственных проектов России (императорский, советский и постсоветский) везде Центр (Москва и Санкт-Петербург) отличались по уровню жизни и экономическим показателям многократно. Отчасти это нивелировать может технический и социальный прогресс, но властно-управленческое доминирование все равно сохраняется и переживает любые политические пертурбации.
После начала СВО мы видим каскад попыток зажечь извне национальные окраины, сформировать сепаратизм и т.д. Однако вертикальная конфигурация отношений Центра и регионов выглядит как устойчивая в силу различных причин. Москва как центр – это фактическое выражение огромной вертикали власти. А общество научилось жить в условиях вертикали: хочешь развития – езжай в Москву, желаешь больше зарабатывать – переезжай в столицу и т.д.
Тут можно вспомнить, что в 1990-е гг., когда по стране гулял парад суверенитетов, региональные правители не давали развиваться местному самоуправлению и боролись с ним: оно им мешало, но тем самым они же рубили ростки глубокой, институциональной и необходимой федерализации страны. Этот процесс они провели в целом успешно, к сожалению.
После начала ковида или же после начала СВО, на уровне госуправления мы видим одинаковую тенденцию: полномочия (читай – ответственность) губернаторов возрастают. И сейчас эти полномочия достаточно велики, однако никакой актуализации региональных настроений не происходит. Именно - в силу того, что регионы возглавляют ставленники Центра.
Недавние выборы в Хакасии показали, что глубинка хочет иметь больше полномочий и возможностей, но сама постановка вопроса отодвинута глубоко на периферию общественного сознания. У людей не федерализм в голове и не децентрализация госуправления, а повседневные заботы, СВО и другие вопросы.
В диалектике отношений «Центр – регионы» нужна конструкция под названием «местное самоуправление и конкуренция партий», а не их административно-механическое функционирование. Пока этого нет, Москва и дальше будет концентрировать все больше ресурсов, а регионы будут надеяться на трансферты из федерального центра. Более того, тип властно-государственного доминирования, который сейчас формируется, и особенности состояния экономики работают на дальнейшее усиление сверхцентрализации. Хотя диалектика истории такова, что усиленная сверхцентрализация в конечном счете приводит к децентрализации. Рано или поздно.
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
Об отношениях Центра и регионов в современных условиях
Россия – сверхцентрализованное государство: в условиях геополитического противостояния с Западом сверхцентрализация усиливается, однако в долгосрочной перспективе это приведет, скорее, к децентрализации.
Москва как огромная агломерация и как политический и экономический центр Империи/постимперии – абсолютно легитимна в общественном сознании, но недовольство им высказывают все: от жителей окраин Тверской и Тульской областей (куда приезжают московские дачники и куда вывозят столичный мусор) и до Сибири и Дальнего Востока и национальных республик. Недовольство есть, но порядок устоявшийся и легитимный: Центр воспринимается если не как иная страна, то территория с качественно лучшим образом жизни и гораздо большими возможностями для развития.
Если посмотреть на это исторически – то в рамках трех государственных проектов России (императорский, советский и постсоветский) везде Центр (Москва и Санкт-Петербург) отличались по уровню жизни и экономическим показателям многократно. Отчасти это нивелировать может технический и социальный прогресс, но властно-управленческое доминирование все равно сохраняется и переживает любые политические пертурбации.
После начала СВО мы видим каскад попыток зажечь извне национальные окраины, сформировать сепаратизм и т.д. Однако вертикальная конфигурация отношений Центра и регионов выглядит как устойчивая в силу различных причин. Москва как центр – это фактическое выражение огромной вертикали власти. А общество научилось жить в условиях вертикали: хочешь развития – езжай в Москву, желаешь больше зарабатывать – переезжай в столицу и т.д.
Тут можно вспомнить, что в 1990-е гг., когда по стране гулял парад суверенитетов, региональные правители не давали развиваться местному самоуправлению и боролись с ним: оно им мешало, но тем самым они же рубили ростки глубокой, институциональной и необходимой федерализации страны. Этот процесс они провели в целом успешно, к сожалению.
После начала ковида или же после начала СВО, на уровне госуправления мы видим одинаковую тенденцию: полномочия (читай – ответственность) губернаторов возрастают. И сейчас эти полномочия достаточно велики, однако никакой актуализации региональных настроений не происходит. Именно - в силу того, что регионы возглавляют ставленники Центра.
Недавние выборы в Хакасии показали, что глубинка хочет иметь больше полномочий и возможностей, но сама постановка вопроса отодвинута глубоко на периферию общественного сознания. У людей не федерализм в голове и не децентрализация госуправления, а повседневные заботы, СВО и другие вопросы.
В диалектике отношений «Центр – регионы» нужна конструкция под названием «местное самоуправление и конкуренция партий», а не их административно-механическое функционирование. Пока этого нет, Москва и дальше будет концентрировать все больше ресурсов, а регионы будут надеяться на трансферты из федерального центра. Более того, тип властно-государственного доминирования, который сейчас формируется, и особенности состояния экономики работают на дальнейшее усиление сверхцентрализации. Хотя диалектика истории такова, что усиленная сверхцентрализация в конечном счете приводит к децентрализации. Рано или поздно.
Карабахский Исход: смыслы & развилки истории
Больше 100 тыс. этнических армян уже покинули исчезающий Арцах: это более 80% жителей территории. Исход тешит самолюбие азербайджанских националистов, но не выгоден никому, даже официальному Баку.
Картина исхода напомнила страдания народов ХХ в., когда практиковались массовые депортации по этническому принципу и бесчеловечная политика диктаторов. Однако это не насильственная депортация: армяне не хотят жить с азербайджанцами считая, что это невозможно в силу пролитой крови и накопленных взаимных обид в предыдущие десятилетия. Тем не менее, возможность выбора у армян есть. Однако, если бы власти Азербайджана всерьез хотели сохранить армянское населения в Нагорном Карабахе, обсуждались бы проекты автономии, о национальном языке и другие проекты. Но этого нет.
Много говорилось о том, что для Баку важно, чтобы осталось хотя бы 10-20 тыс. армян, чтобы показывать Западу «азербайджанскую демократию», но сейчас и это не гарантировано.
Азербайджанские власти не могут игнорировать общественное мнение в мире, но и Запад, во многом закрывает глаза на ситуацию. Баку важен как источник поставок углеводородов в Европу и является некоторым прикрытием от Ирана: в этом плане с И. Алиевым предпочитают договариваться, а не ставить ему ультиматумы.
Властям Азербайджана сейчас важно, чтобы все обошлось без крови, насилия и погромов. С учетом того, что им еще необходим коридор в Нахичивань, торговаться с Арменией они готовы. Тем не менее, похоже, компенсировать и выкупать недвижимость азербайджанские власти у жителей Арцаха не хотят.
Ситуация почти парадоксальная, но на самом деле часто повторяющаяся в истории. Возможно, никто не заинтересован в тотальном исходе армян из Нагорного Карабаха: ни Армения, ни сами армяне, которые не хотят уезжать из родных мест, ни Азербайджан. Хотя, конечно, общество Азербайджана, скорее, поддерживает полный исход.
И этот исход в долгосрочной перспективе будет означать риски возникновения новых конфликтов и войн. Карабахская расщелина, образованная после распада СССР, будет и дальше оказывать устойчивое влияние на конфигурацию политических отношений в Закавказье.
При этом в Нагорном Карабахе остаются сотни церквей и других памятников культурного наследия армян: их необходимо сохранить и дать возможность армянам посещать могилы своих предков и свои родные места. Эту повестку сейчас активно перетягивает на себя Турция и страны Запада, но без России тут не обойтись.
Разморозка конфликта произошла, конфронтационный потенциал на несколько лет снизился, но в тлеющем виде рецидивы возможны еще, как минимум, несколько десятилетий. Карабахский исход закладывает ресентимент и множит старую боль и обиды. К сожалению… https://publielectoral.lat/kremlebezBashennik/35237
Больше 100 тыс. этнических армян уже покинули исчезающий Арцах: это более 80% жителей территории. Исход тешит самолюбие азербайджанских националистов, но не выгоден никому, даже официальному Баку.
Картина исхода напомнила страдания народов ХХ в., когда практиковались массовые депортации по этническому принципу и бесчеловечная политика диктаторов. Однако это не насильственная депортация: армяне не хотят жить с азербайджанцами считая, что это невозможно в силу пролитой крови и накопленных взаимных обид в предыдущие десятилетия. Тем не менее, возможность выбора у армян есть. Однако, если бы власти Азербайджана всерьез хотели сохранить армянское населения в Нагорном Карабахе, обсуждались бы проекты автономии, о национальном языке и другие проекты. Но этого нет.
Много говорилось о том, что для Баку важно, чтобы осталось хотя бы 10-20 тыс. армян, чтобы показывать Западу «азербайджанскую демократию», но сейчас и это не гарантировано.
Азербайджанские власти не могут игнорировать общественное мнение в мире, но и Запад, во многом закрывает глаза на ситуацию. Баку важен как источник поставок углеводородов в Европу и является некоторым прикрытием от Ирана: в этом плане с И. Алиевым предпочитают договариваться, а не ставить ему ультиматумы.
Властям Азербайджана сейчас важно, чтобы все обошлось без крови, насилия и погромов. С учетом того, что им еще необходим коридор в Нахичивань, торговаться с Арменией они готовы. Тем не менее, похоже, компенсировать и выкупать недвижимость азербайджанские власти у жителей Арцаха не хотят.
Ситуация почти парадоксальная, но на самом деле часто повторяющаяся в истории. Возможно, никто не заинтересован в тотальном исходе армян из Нагорного Карабаха: ни Армения, ни сами армяне, которые не хотят уезжать из родных мест, ни Азербайджан. Хотя, конечно, общество Азербайджана, скорее, поддерживает полный исход.
И этот исход в долгосрочной перспективе будет означать риски возникновения новых конфликтов и войн. Карабахская расщелина, образованная после распада СССР, будет и дальше оказывать устойчивое влияние на конфигурацию политических отношений в Закавказье.
При этом в Нагорном Карабахе остаются сотни церквей и других памятников культурного наследия армян: их необходимо сохранить и дать возможность армянам посещать могилы своих предков и свои родные места. Эту повестку сейчас активно перетягивает на себя Турция и страны Запада, но без России тут не обойтись.
Разморозка конфликта произошла, конфронтационный потенциал на несколько лет снизился, но в тлеющем виде рецидивы возможны еще, как минимум, несколько десятилетий. Карабахский исход закладывает ресентимент и множит старую боль и обиды. К сожалению… https://publielectoral.lat/kremlebezBashennik/35237
Telegram
Кремлёвский безБашенник
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Телеграм-канал Наивная Политология
Право народов на самоопределение и территориальная целостность: от Косова до Карабаха и далее (часть 1)
Международное публичное право противоречиво по своей природе: современная…
Телеграм-канал Наивная Политология
Право народов на самоопределение и территориальная целостность: от Косова до Карабаха и далее (часть 1)
Международное публичное право противоречиво по своей природе: современная…
Forwarded from Кремлёвский безБашенник
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О текущем положении политэлиты в стране
Возрождение лицея при Президенте по аналогии с Царскосельским лицеем при российских императорах, а также появление в политико-управленческой плоскости детей или внуков Г.Зюганова, Д.Медведева, С.Кириенко, Н.Патрушева, Р.Кадырова и даже Е.Пригожина и многих других, актуализирует разговор о положении политэлиты в стране и ее долгосрочных планах.
Критический и диссидентский дискурс долгое время проводил тезис о сибаритском состоянии детей политэлиты и их статусе прожигателей жизни. Много разговоров об утрате пассионарности элиты и краткосрочных горизонтах планирования, которые предполагают стратегию «выкачать как можно больше ресурсов здесь и сейчас» и, по возможности, вывести их на Запад или в Эмираты.
Тем не менее, на фоне этих разговоров можно наблюдать выстраивание инфраструктуры для передачи власти, статусов, положения по праву наследования. И даже шире – инфраструктуры для долгосрочного по историческим меркам доминирования элиты над социумом. Тут нужно оговориться: к этому положению стремится вся политэлита и в тоталитарных, и в авторитарных, и в демократических режимах. Вопрос лишь в средствах, методах и конечных результатах.
Тезис, например, о коротком горизонте планирования элит и значительной доле временщиков во власти трудно оспорить. Классический пример – поведение в регионах команд губернаторов-варягов во многих субъектах Федерации. В то же время, полузакрытый политический класс по типу советской номенклатуры в российском обществе еще не сложился, но предпосылки для этого есть. Равно как и многим региональным правителям (например, в нацсреспубликах) близка неосословная стилистика и позиционирование по принципу «начальство всегда право». Впрочем, не только они, но и другие, более высокопоставленные руководители, все чаще применяют такое позиционирование.
Российский социум находится в состоянии сверхдоминирования политической и силовой элиты, которое выступает в виде выражения государства и олицетворения власти. Даже если в этих условиях логика временщиков и есть – то она касается политэлиты среднего, но не высшего звена. На уровне федерально значимых фигур давно уже таких настроений нет. Там идет планомерная работа по выстраиванию долгосрочного и исторически устойчивого доминирования элит над социумом. За последние полтора года эта работа выстраивается усиленными методами, прежде всего, за счет размягчения ткани социума, утраты им способности сопротивляться и выражать протест.
Другой немаловажный фактор – конфликт с Западом, к которому привычно тяготела российская элита последние три десятилетия. Однако сейчас для этого неблагоприятное время, и это обеспечивает трансформацию стратегий элиты в пользу укрепления собственной корпоративности.
Этап патриотической консолидации социума и власти политэлита, прежде всего - политическое и силовое руководство страны - использует для укрепления своего доминирования и дальнейшего выстраивания институтов, практик и общественных настроений в этом направлении. Общество не готово этому сопротивляться и приняло это положение дел как почти неминуемое.
Вопрос лишь в конкуренции на уровне человеческого капитала, компетенций, умений будущего поколения политэлит на фоне китайских, американских и немецких выпускников престижных колледжей и вузов и представителей знатных фамилий. Кажется, если обобщать: здесь качественного роста пока не наблюдается, хотя достоверно об этом можно будет судить позднее.
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О текущем положении политэлиты в стране
Возрождение лицея при Президенте по аналогии с Царскосельским лицеем при российских императорах, а также появление в политико-управленческой плоскости детей или внуков Г.Зюганова, Д.Медведева, С.Кириенко, Н.Патрушева, Р.Кадырова и даже Е.Пригожина и многих других, актуализирует разговор о положении политэлиты в стране и ее долгосрочных планах.
Критический и диссидентский дискурс долгое время проводил тезис о сибаритском состоянии детей политэлиты и их статусе прожигателей жизни. Много разговоров об утрате пассионарности элиты и краткосрочных горизонтах планирования, которые предполагают стратегию «выкачать как можно больше ресурсов здесь и сейчас» и, по возможности, вывести их на Запад или в Эмираты.
Тем не менее, на фоне этих разговоров можно наблюдать выстраивание инфраструктуры для передачи власти, статусов, положения по праву наследования. И даже шире – инфраструктуры для долгосрочного по историческим меркам доминирования элиты над социумом. Тут нужно оговориться: к этому положению стремится вся политэлита и в тоталитарных, и в авторитарных, и в демократических режимах. Вопрос лишь в средствах, методах и конечных результатах.
Тезис, например, о коротком горизонте планирования элит и значительной доле временщиков во власти трудно оспорить. Классический пример – поведение в регионах команд губернаторов-варягов во многих субъектах Федерации. В то же время, полузакрытый политический класс по типу советской номенклатуры в российском обществе еще не сложился, но предпосылки для этого есть. Равно как и многим региональным правителям (например, в нацсреспубликах) близка неосословная стилистика и позиционирование по принципу «начальство всегда право». Впрочем, не только они, но и другие, более высокопоставленные руководители, все чаще применяют такое позиционирование.
Российский социум находится в состоянии сверхдоминирования политической и силовой элиты, которое выступает в виде выражения государства и олицетворения власти. Даже если в этих условиях логика временщиков и есть – то она касается политэлиты среднего, но не высшего звена. На уровне федерально значимых фигур давно уже таких настроений нет. Там идет планомерная работа по выстраиванию долгосрочного и исторически устойчивого доминирования элит над социумом. За последние полтора года эта работа выстраивается усиленными методами, прежде всего, за счет размягчения ткани социума, утраты им способности сопротивляться и выражать протест.
Другой немаловажный фактор – конфликт с Западом, к которому привычно тяготела российская элита последние три десятилетия. Однако сейчас для этого неблагоприятное время, и это обеспечивает трансформацию стратегий элиты в пользу укрепления собственной корпоративности.
Этап патриотической консолидации социума и власти политэлита, прежде всего - политическое и силовое руководство страны - использует для укрепления своего доминирования и дальнейшего выстраивания институтов, практик и общественных настроений в этом направлении. Общество не готово этому сопротивляться и приняло это положение дел как почти неминуемое.
Вопрос лишь в конкуренции на уровне человеческого капитала, компетенций, умений будущего поколения политэлит на фоне китайских, американских и немецких выпускников престижных колледжей и вузов и представителей знатных фамилий. Кажется, если обобщать: здесь качественного роста пока не наблюдается, хотя достоверно об этом можно будет судить позднее.
Парламент Армении ратифицировал Римский статут. Далее последуют многочисленные и изворотливые византийские заявления по принципу «это не против В. Путина» и «его это не коснется».
Тем не менее, Н. Пашинян как опытный византиец, запускает процедуру выхода Армении из-под российского влияния. С учетом того, что есть шаткая надежда на то, что геополитический тупик после Арцаха для страны закончится – этим будут пытаться пользоваться. Однако фактор России для Армении пока остается инвариантным, причем, как минимум, на годы. Тем более, что у Пашиняна нет абсолютного кредита доверия от большинства граждан, а он в конкурентной политике Армении очень важен.
Информационная повестка, связанная с выходом из ОДКБ и ЕАЭС может длиться достаточно долго, например, пару лет или даже больше. Армения в нынешних условиях один из главных бенефециаров санкционного статуса России: через нее идут и товары, и потоки людей, в этой же стране размещаются множество релокантов.
Все это стимулирует развитие экономики и будет сохранено. Но курс Пашиняна на ослабление российского влияния уже взят и задача сместить премьера актуализирована, только не в формате телеграм-войнушек и выступлений «ЛОМов», а посредством более серьезных акций.
Учитывая общественные настроения в армянском обществе: текущая ситуация, скорее, говорит не в пользу «майдана» и политических кризисов, а в пользу постоянных тяни-толкаев и медленного формирования общественного мнения в пользу дрейфующего от России режима. Тем не менее, пока складывается впечатление, что к резким шагам никто не готов.
Тем не менее, Н. Пашинян как опытный византиец, запускает процедуру выхода Армении из-под российского влияния. С учетом того, что есть шаткая надежда на то, что геополитический тупик после Арцаха для страны закончится – этим будут пытаться пользоваться. Однако фактор России для Армении пока остается инвариантным, причем, как минимум, на годы. Тем более, что у Пашиняна нет абсолютного кредита доверия от большинства граждан, а он в конкурентной политике Армении очень важен.
Информационная повестка, связанная с выходом из ОДКБ и ЕАЭС может длиться достаточно долго, например, пару лет или даже больше. Армения в нынешних условиях один из главных бенефециаров санкционного статуса России: через нее идут и товары, и потоки людей, в этой же стране размещаются множество релокантов.
Все это стимулирует развитие экономики и будет сохранено. Но курс Пашиняна на ослабление российского влияния уже взят и задача сместить премьера актуализирована, только не в формате телеграм-войнушек и выступлений «ЛОМов», а посредством более серьезных акций.
Учитывая общественные настроения в армянском обществе: текущая ситуация, скорее, говорит не в пользу «майдана» и политических кризисов, а в пользу постоянных тяни-толкаев и медленного формирования общественного мнения в пользу дрейфующего от России режима. Тем не менее, пока складывается впечатление, что к резким шагам никто не готов.
Вслед за скандальным «ядерно-сибирским» заявлением пропагандистки М. Симоньян спикер Госдумы В. Володин сообщает, что на ближайшем заседании нижней палаты парламента планируется обсуждение вопроса об отзыве ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Разогрев «ядерной» темы идет по плану.
Такие сигналы рассматриваются как значимый аргумент в рамках дисперсных переговоров российского политруководства с Западом и, прежде всего, США. Идет постоянный обмен мнениями и аргументами, но до какого-то консенсуса очень далеко.
Ядерный «сериал» продолжается: сейчас, вполне возможно, удар по западным странам или «делегирование» такой возможности Белоруссии не рассматриваются в качестве самых актуальных сценариев. Похоже, было решено, что косвенные угрозы, в том числе и посредством актуализации разговоров о возобновлении ядерных испытаний – более эффективно, так как это обеспечивает постоянное давление на чуткое «зеленое» общественное мнение в странах золотого миллиарда. Страхи же российского социума по ядерной тематике в значительной степени притуплены/приглушены.
Такие сигналы рассматриваются как значимый аргумент в рамках дисперсных переговоров российского политруководства с Западом и, прежде всего, США. Идет постоянный обмен мнениями и аргументами, но до какого-то консенсуса очень далеко.
Ядерный «сериал» продолжается: сейчас, вполне возможно, удар по западным странам или «делегирование» такой возможности Белоруссии не рассматриваются в качестве самых актуальных сценариев. Похоже, было решено, что косвенные угрозы, в том числе и посредством актуализации разговоров о возобновлении ядерных испытаний – более эффективно, так как это обеспечивает постоянное давление на чуткое «зеленое» общественное мнение в странах золотого миллиарда. Страхи же российского социума по ядерной тематике в значительной степени притуплены/приглушены.
С точки зрения мир-системного анализа: общий рост локальных военных конфликтов ослабляет гегемона, которым в современном мире пока еще является США. СВО, Нагорный Карабах, серия военных переворотов в Африке, теперь Израиль. В этот же ряд гипотетически вписывают и Тайвань, но в этих условиях Китай не будет спешить.
В случае если активная фаза боевых действий ХАМАС с Израилем продлиться долго (например, 2-3 месяца) – это повлечет за собой снижение внимания Запада к Украине и усилит готовность ряда (но не всех) западных стран договариваться с Россией.
Пролонгация конфликта между Израилем и ХАМАС возможна только в случае вовлечения Ирана. Арабские страны менее радикальны в своих подходах (некоторое исключение - Катар). Но есть еще Хезболла, выступающая за создание в Ливане нечто подобное того, что есть в Иране.
На уровне риторики Тегеран озвучивает жесткую позицию, которая совершенно не исключает его возможность вовлечения в конфликт. Тут многое будет зависеть от быстроты и успешности ответных действий израильтян против боевиков ХАМАС. Моментальный и эффективный ответ сработает на локализацию конфликта во времени и пространстве.
В западных странах стоит ожидать роста пацифистских настроений тем более, что становится все более очевидно, что военным путем противоречия в мир-системе не решаются. Даже в Нагорном Карабахе, который отходит Азербайджану, полностью мины замедленного действия не преодолены, а ресентимента и амбиций у сторон слишком много. Западные политики быстро отреагируют на этот пацифистский запрос от своих избирателей и, в перспективе, 3-6 месяцев стоит ожидать подходов в логике Д. Трампа: «не надо воевать, давайте торговать».
Однако это окно «меркантельского миролюбия» может быть быстро прихлопнуто общей логикой международной эскалации, которая в мир-системе за последние пять лет прослеживается все более отчетливо…
P.S.Гуманитарное измерение очевидно, но нуждается в выражении: убийства гражданских лиц в Израиле ужасны, захваты в заложники и готовящийся «живой щит из детей и женщин израильтян» – тем более.
В случае если активная фаза боевых действий ХАМАС с Израилем продлиться долго (например, 2-3 месяца) – это повлечет за собой снижение внимания Запада к Украине и усилит готовность ряда (но не всех) западных стран договариваться с Россией.
Пролонгация конфликта между Израилем и ХАМАС возможна только в случае вовлечения Ирана. Арабские страны менее радикальны в своих подходах (некоторое исключение - Катар). Но есть еще Хезболла, выступающая за создание в Ливане нечто подобное того, что есть в Иране.
На уровне риторики Тегеран озвучивает жесткую позицию, которая совершенно не исключает его возможность вовлечения в конфликт. Тут многое будет зависеть от быстроты и успешности ответных действий израильтян против боевиков ХАМАС. Моментальный и эффективный ответ сработает на локализацию конфликта во времени и пространстве.
В западных странах стоит ожидать роста пацифистских настроений тем более, что становится все более очевидно, что военным путем противоречия в мир-системе не решаются. Даже в Нагорном Карабахе, который отходит Азербайджану, полностью мины замедленного действия не преодолены, а ресентимента и амбиций у сторон слишком много. Западные политики быстро отреагируют на этот пацифистский запрос от своих избирателей и, в перспективе, 3-6 месяцев стоит ожидать подходов в логике Д. Трампа: «не надо воевать, давайте торговать».
Однако это окно «меркантельского миролюбия» может быть быстро прихлопнуто общей логикой международной эскалации, которая в мир-системе за последние пять лет прослеживается все более отчетливо…
P.S.Гуманитарное измерение очевидно, но нуждается в выражении: убийства гражданских лиц в Израиле ужасны, захваты в заложники и готовящийся «живой щит из детей и женщин израильтян» – тем более.
Военная поддержка Хезболлы палестинского ХАМАС – это ожидаемый ход эскалации, но сейчас более интересен тезис о «неготовности Израиля к такому варианту развития событий».
Правящий премьер Б. Нетаниягу имеет репутацию жесткого политика с автократическими замашками: его главным козырем является статус гаранта безопасности Израиля. В свете того, что в прошлом году Израиль бомбил заводы в Иране и по целому ряду других факторов военное нападение ХАМАС на территорию Израиля не могло быть неожиданностью в принципе. «Неготовность» и «спящее состояние» израильских спецслужб – может быть военной стратегемой, то есть хитростью. Или ловушкой, что, учитывая несопоставимый военный потенциал Израиля и ХАМАС логично.
Нетаниягу не мог не знать, что эскалация готовится и сейчас обьявил уже полноценную войну, в явном расчете на полную зачистку сектора Газы от радикалов из ХАМАС. Такой вариант усиливает вероятность вступления Ирана в военные действия, что будет означать уже полномасштабный конфликт.
Однако у США, арабских стран (прежде всего Саудовской Аравии) еще есть возможность не допустить такого варианта развития событий. Тем более, что ХАМАС такой акцией, скорее, ставил цель обратить на себя внимание и получить определенные преференции. Боевики продают войну, демонстрируют кадры захвата мирных заложников и т.д.: продавать им больше нечего, по-другому они разговаривать не умеют.
Официальная позиция России в этом конфликте отстраненная и, по большому счету, прагматично выверенная. Адепты глобалистских имперских амбиций России, конечно, вспоминают арабо-израильские войны времен второй половины ХХ в и роль в них СССР., но сейчас явно не тот случай. С Израилем у России нет желания портить отношения, Иран играет свои игры. Значительного интереса у России в конфликте нет. Хотя проекции от такого конфликта возможны различные, в том числе и связанные с СВО, а также с колебаниями мировых цен на нефть, но здесь еще есть возможность договориться.
Правящий премьер Б. Нетаниягу имеет репутацию жесткого политика с автократическими замашками: его главным козырем является статус гаранта безопасности Израиля. В свете того, что в прошлом году Израиль бомбил заводы в Иране и по целому ряду других факторов военное нападение ХАМАС на территорию Израиля не могло быть неожиданностью в принципе. «Неготовность» и «спящее состояние» израильских спецслужб – может быть военной стратегемой, то есть хитростью. Или ловушкой, что, учитывая несопоставимый военный потенциал Израиля и ХАМАС логично.
Нетаниягу не мог не знать, что эскалация готовится и сейчас обьявил уже полноценную войну, в явном расчете на полную зачистку сектора Газы от радикалов из ХАМАС. Такой вариант усиливает вероятность вступления Ирана в военные действия, что будет означать уже полномасштабный конфликт.
Однако у США, арабских стран (прежде всего Саудовской Аравии) еще есть возможность не допустить такого варианта развития событий. Тем более, что ХАМАС такой акцией, скорее, ставил цель обратить на себя внимание и получить определенные преференции. Боевики продают войну, демонстрируют кадры захвата мирных заложников и т.д.: продавать им больше нечего, по-другому они разговаривать не умеют.
Официальная позиция России в этом конфликте отстраненная и, по большому счету, прагматично выверенная. Адепты глобалистских имперских амбиций России, конечно, вспоминают арабо-израильские войны времен второй половины ХХ в и роль в них СССР., но сейчас явно не тот случай. С Израилем у России нет желания портить отношения, Иран играет свои игры. Значительного интереса у России в конфликте нет. Хотя проекции от такого конфликта возможны различные, в том числе и связанные с СВО, а также с колебаниями мировых цен на нефть, но здесь еще есть возможность договориться.
В ближайшие дни военный конфликт на Ближнем Востоке пройдет ключевую развилку. Объявивший войну Палестине Израиль, под руководством премьера Б. Нетаниягу, склоняется к принятию решения о наземной операции в секторе Газы. В таком случае вероятность вовлечения в конфликт не только Хезболлы, но и Ирана резко возрастет.
Резкие действия Нетаниягу являются для него единственным способом удержания власти в своих руках. Ведь в случае быстрой зачистки на территории Израиля боевиков ХАМАС и даже обмене заложников на содержащихся в израильских тюрьмах палестинских боевиков возникнет пауза, которая чревата политическим кризисом. Кто-то должен взять на себя ответственность за сотни погибших израильтян и лучшим кандидатом на это является Нетаниягу и «проспавшие» нападения силовики.
Потому радикальные военные действия и полноценная война – это для Нетаниягу способ сохраниться у власти, а для силовиков – избежать «разбора полетов» и уголовных дел для некоторых из них.
В этом плане логично, что ястребиный Нетаниягу предпочтет вариант консолидации вокруг флага и масштабные военные действия. Против этого США и часть оппозиции в Израиле. Показательно, что госсекретарь Э. Блинкен заявил, что нет доказательств участия Ирана в атаке ХАМАС на Израиль: это явная попытка завершить конфликт оперативно и избежать войны, которая для администрации Д. Байдена несет очевидные риски и не сулит особых перспектив.
Резкие действия Нетаниягу являются для него единственным способом удержания власти в своих руках. Ведь в случае быстрой зачистки на территории Израиля боевиков ХАМАС и даже обмене заложников на содержащихся в израильских тюрьмах палестинских боевиков возникнет пауза, которая чревата политическим кризисом. Кто-то должен взять на себя ответственность за сотни погибших израильтян и лучшим кандидатом на это является Нетаниягу и «проспавшие» нападения силовики.
Потому радикальные военные действия и полноценная война – это для Нетаниягу способ сохраниться у власти, а для силовиков – избежать «разбора полетов» и уголовных дел для некоторых из них.
В этом плане логично, что ястребиный Нетаниягу предпочтет вариант консолидации вокруг флага и масштабные военные действия. Против этого США и часть оппозиции в Израиле. Показательно, что госсекретарь Э. Блинкен заявил, что нет доказательств участия Ирана в атаке ХАМАС на Израиль: это явная попытка завершить конфликт оперативно и избежать войны, которая для администрации Д. Байдена несет очевидные риски и не сулит особых перспектив.
Forwarded from Кремлёвский безБашенник
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О российском контексте восприятия локальных военных конфликтов в мире
Начавшиеся на минувших выходных жесткие военные столкновения Израиля с боевиками ХАМАС и объявленная Палестине война сфокусировали внимание на этом событии политизированной части российского социума. Соцопросы показывают, что информированность о таких событиях даже в аполитичном российском социуме обычно высокая. Освещение этого и других военных событий может сказать достаточно много о паттернах мышления политизированного сегмента российского социума. Отсюда - и околоконфликтные тезисы.
1. Призма СВО при освещении карабахского и ближневосточного конфликтов является ключевой. Многие эксперты пытаются осмыслить процесс именно в аспекте его влияния на СВО.
2. Ближневосточный конфликт, как и некоторое время назад карабахский, а также выборы президента Турции весной этого года, вызывают повышенное внимание в российском политизированном сегменте: очевиден интерес к новым и конкурентным политическим процессам. Война – тоже способ политической конкуренции, но - в крайней форме. Усталость от различных отвлекающих и шокирующих заявлений и «инсайдов» (под которыми чаще всего скрываются фантазии анонимных райтеров в Телеграм-каналах) политиков очевидна.
3. Интенция многих, освещающих такие военно-политические события, заключается в стремлении выбрать сторону конфликта по принципу: «вы - за армян или азербайджанцев, или за израильтян или палестинцев?». Это тем более непродуктивно в условиях, когда Россия стремится сохранить хорошие отношения и с Израилем, и с Ираном. Потенциал объективного анализа во многом приглушен, хотя, конечно же, в русскоязычной среде есть хорошие специалисты и по Израилю, и по Ирану, и по Нагорному Карабаху.
4. Маргинализация пацифизма. Многие при освещении конфликта смотрят на то, кто победит, при этом обозначения стремления к миру и прекращению огня с гуманитарных позиций достаточно редки, можно сказать, они не модные. Пацифистская позиция маргинализирована в публичном дискурсе, несмотря на то, что такую позицию в отношении конфликта в Нагорном Карабахе и на Ближнем Востоке высказывает МИД и российское руководство.
5. Антисемитизм: многие отметили, что чудовищное и варварское нападение ХАМАС на территорию Израиля сопровождалось ростом «зверского антисемитизма» в российских пабликах. Возвращение темы антисемитизма, которая, как правило, - спутник экономического неблагополучия и высокого уровня озлобленности социума, многими прогнозируется. К сожалению, мне такие прогнозы тоже кажутся справедливыми.
6. Диссиденты и просто несогласные с курсом развития российского государства релоканты в Израиле, тем не менее, получили от пропагандистов морю ехидства, троллинга и злословия. Ожидать иного и не стоило, впрочем, на этот раз комментарии во многом по инерции, что называется, не в глаз, а в бровь.
Общий вывод: Преобладает мнение о том, что все эти военные конфликты – звенья одной цепи, и мир погружается в новую мировую войну. Возможно, такой войны и не будет, но прогнозы о том, что 2020-е гг. будут конфронтационными и насыщенными военными конфликтами, к сожалению, оправдываются. Кризис ООН и мировых институций - тому подтверждение.
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О российском контексте восприятия локальных военных конфликтов в мире
Начавшиеся на минувших выходных жесткие военные столкновения Израиля с боевиками ХАМАС и объявленная Палестине война сфокусировали внимание на этом событии политизированной части российского социума. Соцопросы показывают, что информированность о таких событиях даже в аполитичном российском социуме обычно высокая. Освещение этого и других военных событий может сказать достаточно много о паттернах мышления политизированного сегмента российского социума. Отсюда - и околоконфликтные тезисы.
1. Призма СВО при освещении карабахского и ближневосточного конфликтов является ключевой. Многие эксперты пытаются осмыслить процесс именно в аспекте его влияния на СВО.
2. Ближневосточный конфликт, как и некоторое время назад карабахский, а также выборы президента Турции весной этого года, вызывают повышенное внимание в российском политизированном сегменте: очевиден интерес к новым и конкурентным политическим процессам. Война – тоже способ политической конкуренции, но - в крайней форме. Усталость от различных отвлекающих и шокирующих заявлений и «инсайдов» (под которыми чаще всего скрываются фантазии анонимных райтеров в Телеграм-каналах) политиков очевидна.
3. Интенция многих, освещающих такие военно-политические события, заключается в стремлении выбрать сторону конфликта по принципу: «вы - за армян или азербайджанцев, или за израильтян или палестинцев?». Это тем более непродуктивно в условиях, когда Россия стремится сохранить хорошие отношения и с Израилем, и с Ираном. Потенциал объективного анализа во многом приглушен, хотя, конечно же, в русскоязычной среде есть хорошие специалисты и по Израилю, и по Ирану, и по Нагорному Карабаху.
4. Маргинализация пацифизма. Многие при освещении конфликта смотрят на то, кто победит, при этом обозначения стремления к миру и прекращению огня с гуманитарных позиций достаточно редки, можно сказать, они не модные. Пацифистская позиция маргинализирована в публичном дискурсе, несмотря на то, что такую позицию в отношении конфликта в Нагорном Карабахе и на Ближнем Востоке высказывает МИД и российское руководство.
5. Антисемитизм: многие отметили, что чудовищное и варварское нападение ХАМАС на территорию Израиля сопровождалось ростом «зверского антисемитизма» в российских пабликах. Возвращение темы антисемитизма, которая, как правило, - спутник экономического неблагополучия и высокого уровня озлобленности социума, многими прогнозируется. К сожалению, мне такие прогнозы тоже кажутся справедливыми.
6. Диссиденты и просто несогласные с курсом развития российского государства релоканты в Израиле, тем не менее, получили от пропагандистов морю ехидства, троллинга и злословия. Ожидать иного и не стоило, впрочем, на этот раз комментарии во многом по инерции, что называется, не в глаз, а в бровь.
Общий вывод: Преобладает мнение о том, что все эти военные конфликты – звенья одной цепи, и мир погружается в новую мировую войну. Возможно, такой войны и не будет, но прогнозы о том, что 2020-е гг. будут конфронтационными и насыщенными военными конфликтами, к сожалению, оправдываются. Кризис ООН и мировых институций - тому подтверждение.
Ответ на варварский садизм и жестокость боевиков ХАМАС у Израиля жесткий: его можно назвать «цивилизованным» только если взять это слово в кавычки.
По сути, Израиль не только призывает жителей сектора Газа уехать в Египет, но и выдавливает мирное население оттуда. Жители сектора Газы не имеют никакого влияния на ситуацию: их положение нечто среднее между заложниками и рабами ХАМАС, причем многие с признаками стокгольмского синдрома.
Египет как бы (ключевое слово) подыгрывает Израилю и заявил о готовности принимать беженцев, но только 2 тыс. чел. в сутки. Есть еще возможность уехать через Израиль: уже ок. 200 тыс. жителей покинули территорию, но население сектора Газы ок. 2,5 млн. чел. Из них, как минимум, 40 тыс. боевики с оружием.
Израиль уже не скрывает, что готовится к наземной операции в секторе Газа, что может означать удаление этой «раковой опухоли» на Ближнем Востоке, но с огромными потерями для тех и других. По сути, сейчас идет финальная стадия подготовки к полномасштабной войне.
С началом наземной операции в секторе Газа риски расширения военного конфликта до регионального, в том числе и втягивание в него Ирана будут высокими. Но это же открывает окно переговоров с участием России и Китая, которые могут сыграть роль акторов, удерживающих Иран от вмешательства в военный конфликт. Ну а ХАМАС или Хезболла в этих раскладах – расходный материал, которым все пожертвуют, но для таких договоренностей усилий США и Лиги арабских государств явно недостаточно.
По сути, Израиль не только призывает жителей сектора Газа уехать в Египет, но и выдавливает мирное население оттуда. Жители сектора Газы не имеют никакого влияния на ситуацию: их положение нечто среднее между заложниками и рабами ХАМАС, причем многие с признаками стокгольмского синдрома.
Египет как бы (ключевое слово) подыгрывает Израилю и заявил о готовности принимать беженцев, но только 2 тыс. чел. в сутки. Есть еще возможность уехать через Израиль: уже ок. 200 тыс. жителей покинули территорию, но население сектора Газы ок. 2,5 млн. чел. Из них, как минимум, 40 тыс. боевики с оружием.
Израиль уже не скрывает, что готовится к наземной операции в секторе Газа, что может означать удаление этой «раковой опухоли» на Ближнем Востоке, но с огромными потерями для тех и других. По сути, сейчас идет финальная стадия подготовки к полномасштабной войне.
С началом наземной операции в секторе Газа риски расширения военного конфликта до регионального, в том числе и втягивание в него Ирана будут высокими. Но это же открывает окно переговоров с участием России и Китая, которые могут сыграть роль акторов, удерживающих Иран от вмешательства в военный конфликт. Ну а ХАМАС или Хезболла в этих раскладах – расходный материал, которым все пожертвуют, но для таких договоренностей усилий США и Лиги арабских государств явно недостаточно.
Сверхдоминирование государственной власти над социумом создает простор для причудливых узоров и на муниципальном уровне. Некоторое время назад власти в Саратове провели конкурс по сбору фотографий вывесок заведений на иностранных языках, а власти Ярославля активно борются с плевками на улицах и обещают доносящим на плюющихся жителей до 70% от суммы штрафов. Вероятнее всего, сбор информации о вывесках должен помочь муниципальным властям убедить предпринимателей переименовать названия на русскоязычные, а доносительство против плюющихся – сделать город чище, но вряд ли речь идет о моральной чистоте.
На муниципальном уровне горожан беспокоят экологические вопросы, раздельный мусор, локальные проблемы и зоозащитные дилеммы. Однако инициативу горожанам муниципалитеты не дают: в этих условиях у муниципальных властей есть возможность рисовать свои узоры и воспитывать горожан по-своему, добавляя того, чего М.Е. Салтыков-Щедрин назвал бы самодурством.
При жесткой дисциплине чистота улиц может быть обеспечена: это доказал и А. Лукашенко в Минске и других городах Белоруссии, аналогичная стилистика была и в советское время у многих секретарей обкомов. Эта же логика чистоты лежит в основе традиционных субботников и призывах мэров к уборке снега горожанами: интенция к усилению этих советских практик будет возрастать.
Нынешняя ситуация оставляет возможность муниципальным властям играть в свои игры и занимать горожан специфическими требованиями, но большинство градоначальников пока предпочитают не выдвигать сверхтребований и не беспокоить лишний раз социум.
Тем не менее, вся конфигурация работает на то, что общество постепенно и косвенно принуждают выполнять стандарты правящего класса. Это не обязательно может быть негатив и самодурство, но тенденция именно к усилению обязательного выполнения требований муниципальных властей по широкому спектру вопросов будет усиливаться.
На муниципальном уровне горожан беспокоят экологические вопросы, раздельный мусор, локальные проблемы и зоозащитные дилеммы. Однако инициативу горожанам муниципалитеты не дают: в этих условиях у муниципальных властей есть возможность рисовать свои узоры и воспитывать горожан по-своему, добавляя того, чего М.Е. Салтыков-Щедрин назвал бы самодурством.
При жесткой дисциплине чистота улиц может быть обеспечена: это доказал и А. Лукашенко в Минске и других городах Белоруссии, аналогичная стилистика была и в советское время у многих секретарей обкомов. Эта же логика чистоты лежит в основе традиционных субботников и призывах мэров к уборке снега горожанами: интенция к усилению этих советских практик будет возрастать.
Нынешняя ситуация оставляет возможность муниципальным властям играть в свои игры и занимать горожан специфическими требованиями, но большинство градоначальников пока предпочитают не выдвигать сверхтребований и не беспокоить лишний раз социум.
Тем не менее, вся конфигурация работает на то, что общество постепенно и косвенно принуждают выполнять стандарты правящего класса. Это не обязательно может быть негатив и самодурство, но тенденция именно к усилению обязательного выполнения требований муниципальных властей по широкому спектру вопросов будет усиливаться.
Указ главы государства, обязывающий экспортеров продавать валютную выручку для стабилизации курса рубля, – вынужденная мера, которая может дать некоторый эффект.
В России последние двадцать лет баланс четко в пользу экспорта, который преобладает над импортом. Однако с начала 2023 г., когда вступили в дело нефтегазовые санкции Евросоюза и США, ситуация поменялась. Сейчас баланс экспорта и импорта примерно одинаковый, тогда как предыдущие годы российская экономика находилась в условиях меркантилистского комфорта.
Средневековые экономисты-меркантилисты считали, что процветают те страны, которые продают больше чем покупают. Тем самым обеспечивается в страну драгметаллов. Понятно, что логика средневековых мыслителей не совсем применима к реалиям ХХI в., однако сейчас она и неактуальна для современной России в силу количественных параметров.
Жесткое и быстрое принуждение экпортеров со стороны Сюзерена должно дать некоторый эффект. Экспортеры не могут его игнорировать, однако поскольку валютной массы не хватает, – перебои вновь более чем вероятны. Тем более, что экспортеры будут уходить в сторону и, скорее, симулировать исполнение государственного указа. Тут возможны разные приемы: например, экспортер демонстративно продает выручку и отчитывается государству, а его же прокси-фирмы скупают ее назад в течении 2-3 часов. Плюс поле для коррупции становится обширнее.
Тем не менее, государство уже давно перешло к прямому и жесткому контролю экспортеров. Если получится системно надавить на нефтяников, металлургов и прочих – этого запаса хватит на полгода или год. Дальше вероятны новые меры принуждения. На очереди маячат и граждане с доходами выше среднего: пока физлиц с «токсичными» долларами и евро не трогают, но дело может дойти и до них.
В России последние двадцать лет баланс четко в пользу экспорта, который преобладает над импортом. Однако с начала 2023 г., когда вступили в дело нефтегазовые санкции Евросоюза и США, ситуация поменялась. Сейчас баланс экспорта и импорта примерно одинаковый, тогда как предыдущие годы российская экономика находилась в условиях меркантилистского комфорта.
Средневековые экономисты-меркантилисты считали, что процветают те страны, которые продают больше чем покупают. Тем самым обеспечивается в страну драгметаллов. Понятно, что логика средневековых мыслителей не совсем применима к реалиям ХХI в., однако сейчас она и неактуальна для современной России в силу количественных параметров.
Жесткое и быстрое принуждение экпортеров со стороны Сюзерена должно дать некоторый эффект. Экспортеры не могут его игнорировать, однако поскольку валютной массы не хватает, – перебои вновь более чем вероятны. Тем более, что экспортеры будут уходить в сторону и, скорее, симулировать исполнение государственного указа. Тут возможны разные приемы: например, экспортер демонстративно продает выручку и отчитывается государству, а его же прокси-фирмы скупают ее назад в течении 2-3 часов. Плюс поле для коррупции становится обширнее.
Тем не менее, государство уже давно перешло к прямому и жесткому контролю экспортеров. Если получится системно надавить на нефтяников, металлургов и прочих – этого запаса хватит на полгода или год. Дальше вероятны новые меры принуждения. На очереди маячат и граждане с доходами выше среднего: пока физлиц с «токсичными» долларами и евро не трогают, но дело может дойти и до них.
Византийские социологи вновь разгоняют темы про российских релокантов и якобы враждебное отношение к ним социума. Тут нужно учитывать, что все эти византийские социологи работают по заказу, а заказ на изготовление артефактов общественного сознания у них есть.
Реальное отношение общества к релокантам – нейтральное и даже отстраненное. Атомизированное сознание и аполитичный социум не предполагают жесткого осуждения и фанатичной ярости.
Но если поставить, например, вопрос об отношении к москвичам в Сибири или же Тверской и Владимирской областях – то сегмент негативно настроенных будет значительным. В околомосковских регионах многие жалуются на то, что все врачи уехали работать в Москву, а в летний период на выходные продуктовые магазины повышают цены, так как богатые москвичи приезжают и скупают все подряд. Можно еще и про вывоз мусора из Москвы в регионы ЦФО порассуждать и тогда антимосковские позиции части жителей региональной периферией станут понятными. Это к тому, что при «правильной» постановке вопроса можно жонглировать социологией так, как угодно.
В целом же, релоканты, эмигранты и прочие уехавшие становятся серьезной проблемой российского социума. Но эта тема не нова, как и отношения к москвичам: отношение у социума к этим вопросам устоявшееся и стабильное. Тем не менее, по числу уехавших за последние двадцать лет Россия в числе лидеров среди всех стран мира, что показывают доклады ООН.
Поэтому власть активно пресекает влияние уехавших на российский социум. Формирование негативного отношения к уехавшим – это своеобразный заградительный барьер для пресечения будущих потоков (или ручейков) уехавших. Другим, более эффективным, является слабый рубль. А политические и жесткие заградительные барьеры в таком случае устанавливать не нужно. Тем более, что открытые (или приоткрытые) двери позволяют канализировать негатив и избавляться от носителей протестных настроений цивилизованным образом.
Реальное отношение общества к релокантам – нейтральное и даже отстраненное. Атомизированное сознание и аполитичный социум не предполагают жесткого осуждения и фанатичной ярости.
Но если поставить, например, вопрос об отношении к москвичам в Сибири или же Тверской и Владимирской областях – то сегмент негативно настроенных будет значительным. В околомосковских регионах многие жалуются на то, что все врачи уехали работать в Москву, а в летний период на выходные продуктовые магазины повышают цены, так как богатые москвичи приезжают и скупают все подряд. Можно еще и про вывоз мусора из Москвы в регионы ЦФО порассуждать и тогда антимосковские позиции части жителей региональной периферией станут понятными. Это к тому, что при «правильной» постановке вопроса можно жонглировать социологией так, как угодно.
В целом же, релоканты, эмигранты и прочие уехавшие становятся серьезной проблемой российского социума. Но эта тема не нова, как и отношения к москвичам: отношение у социума к этим вопросам устоявшееся и стабильное. Тем не менее, по числу уехавших за последние двадцать лет Россия в числе лидеров среди всех стран мира, что показывают доклады ООН.
Поэтому власть активно пресекает влияние уехавших на российский социум. Формирование негативного отношения к уехавшим – это своеобразный заградительный барьер для пресечения будущих потоков (или ручейков) уехавших. Другим, более эффективным, является слабый рубль. А политические и жесткие заградительные барьеры в таком случае устанавливать не нужно. Тем более, что открытые (или приоткрытые) двери позволяют канализировать негатив и избавляться от носителей протестных настроений цивилизованным образом.
Forwarded from Кремлёвский безБашенник
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
Россия и Турция: амальгама взаимозависимости и соперничества
Остававшийся долгое время нейтральным Туркменистан в скором времени вступит в Организацию тюркских стран: инфраструктура влияния Турции на постсоветском пространстве расширяется. В каком статусе находятся Россия и Турция на постсоветском пространстве? Формулировки про партнерство и соперничество явно неполные и требуют более точного анализа.
В 1990-е гг., когда внешнеполитические возможности России ослабли, Турция распространила свое влияние не только на республики Центральной Азии, но и на российские регионы, населенные тюркоязычным населением. Ярким выражением этого процесса стала не только челночная торговля, но и турецкие лицеи в Башкирии и Татарстане. Позднее Россия смогла нейтрализовать это влияние, но в Центральной Азии семена влияния Анкары посеяны, и они уже проросли.
Исторически Россия как империя проводила политику на снижение влияния Турции в Закавказье и Центральной Азии. Долгое время в XVIII-XIX веках соперничество характеризовалось стремлением освободить Константинополь-Царьград (Стамбул) и нейтрализовать влияние османов в Евразии.
Нынешний этап характеризуется причудливой амальгамой. Бесспорно, что в Закавказье, прежде всего, за счет сближения с Азербайджаном, Турция празднует успех. Долгие десятилетия российские правители вытесняли и зачищали ресурсы влияния Турции в этом регионе, но сейчас это невозможно. Вступление Туркменистана в Организацию тюркских стран - еще один успех, который показывает, что Р.Т.Эрдоган может создавать и альтернативный, независимый от России, газовый клуб. Такие перспективы есть, хотя их явно не стоит переоценивать, тем более, что Россия имеет устойчивое влияние на Туркменистан, который без решения Москвы не может реализовывать свои газовые проекты (не считая китайского направления).
Сейчас руководство России и Турции взаимно осознают свои краткосрочные (в историческом плане) выгоды и партнерствуют, но при этом и соперничают, в том числе и в Центральной Азии. Для России Турция сейчас важна как окно в глобальный мир. Турция слишком сильна, чтобы прогибаться (как Казахстан) под угрозы вторичных санкций со стороны США, и этим она полностью устраивает российское руководство. В то же время, в долгосрочной перспективе идет выкармливание собственными руками соперника, который очень быстро может перейти из состояния потенциального оппонента в актуальное.
Автократии этих стран, тем не менее - значимый фактор сплочения: происходит сшивка бизнес-интересов для турецких, да и российских элит. Даже если сейчас партнерство-соперничество В.Путина и Р.Т.Эрдогана смотрится как временное и тактическое – эта сшивка создает условия для того, чтобы стать долгосрочной, несмотря на социокультурные различия этих евразийских и, можно сказать, околоевропейских государств. Тем не менее, тут значителен риск того, что в случае смены власти в Турции и развороте на Запад выстроенная инфраструктура влияния Турции на постсоветском пространстве будет прямо развернута против России.
Пока у власти Эрдоган - этого, скорее всего, не случится, но он не вечен. Общий вывод об усилении влияния Турции на постсоветские реалии не вызывает сомнений: это долгосрочный тренд, который вызван тем, что Россия сейчас вынуждена кормить Турцию и пользоваться ее услугами по широкому спектру экономических вопросов (потенциальный газовый хаб, авиаперевозки, зерновые сделки и далее по списку). Эти же ресурсы Турция будет тратить на усиление своего влияния на республики Центральной Азии, расширение влияния в Закавказье и даже взаимодействие с Украиной.
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
Россия и Турция: амальгама взаимозависимости и соперничества
Остававшийся долгое время нейтральным Туркменистан в скором времени вступит в Организацию тюркских стран: инфраструктура влияния Турции на постсоветском пространстве расширяется. В каком статусе находятся Россия и Турция на постсоветском пространстве? Формулировки про партнерство и соперничество явно неполные и требуют более точного анализа.
В 1990-е гг., когда внешнеполитические возможности России ослабли, Турция распространила свое влияние не только на республики Центральной Азии, но и на российские регионы, населенные тюркоязычным населением. Ярким выражением этого процесса стала не только челночная торговля, но и турецкие лицеи в Башкирии и Татарстане. Позднее Россия смогла нейтрализовать это влияние, но в Центральной Азии семена влияния Анкары посеяны, и они уже проросли.
Исторически Россия как империя проводила политику на снижение влияния Турции в Закавказье и Центральной Азии. Долгое время в XVIII-XIX веках соперничество характеризовалось стремлением освободить Константинополь-Царьград (Стамбул) и нейтрализовать влияние османов в Евразии.
Нынешний этап характеризуется причудливой амальгамой. Бесспорно, что в Закавказье, прежде всего, за счет сближения с Азербайджаном, Турция празднует успех. Долгие десятилетия российские правители вытесняли и зачищали ресурсы влияния Турции в этом регионе, но сейчас это невозможно. Вступление Туркменистана в Организацию тюркских стран - еще один успех, который показывает, что Р.Т.Эрдоган может создавать и альтернативный, независимый от России, газовый клуб. Такие перспективы есть, хотя их явно не стоит переоценивать, тем более, что Россия имеет устойчивое влияние на Туркменистан, который без решения Москвы не может реализовывать свои газовые проекты (не считая китайского направления).
Сейчас руководство России и Турции взаимно осознают свои краткосрочные (в историческом плане) выгоды и партнерствуют, но при этом и соперничают, в том числе и в Центральной Азии. Для России Турция сейчас важна как окно в глобальный мир. Турция слишком сильна, чтобы прогибаться (как Казахстан) под угрозы вторичных санкций со стороны США, и этим она полностью устраивает российское руководство. В то же время, в долгосрочной перспективе идет выкармливание собственными руками соперника, который очень быстро может перейти из состояния потенциального оппонента в актуальное.
Автократии этих стран, тем не менее - значимый фактор сплочения: происходит сшивка бизнес-интересов для турецких, да и российских элит. Даже если сейчас партнерство-соперничество В.Путина и Р.Т.Эрдогана смотрится как временное и тактическое – эта сшивка создает условия для того, чтобы стать долгосрочной, несмотря на социокультурные различия этих евразийских и, можно сказать, околоевропейских государств. Тем не менее, тут значителен риск того, что в случае смены власти в Турции и развороте на Запад выстроенная инфраструктура влияния Турции на постсоветском пространстве будет прямо развернута против России.
Пока у власти Эрдоган - этого, скорее всего, не случится, но он не вечен. Общий вывод об усилении влияния Турции на постсоветские реалии не вызывает сомнений: это долгосрочный тренд, который вызван тем, что Россия сейчас вынуждена кормить Турцию и пользоваться ее услугами по широкому спектру экономических вопросов (потенциальный газовый хаб, авиаперевозки, зерновые сделки и далее по списку). Эти же ресурсы Турция будет тратить на усиление своего влияния на республики Центральной Азии, расширение влияния в Закавказье и даже взаимодействие с Украиной.
В Махачкале (Республика Дагестан) сорван митинг в поддержку Палестины: государственная власть четко показывает многослойному и многонациональному российскому обществу – не вмешивайтесь. Это не тот конфликт, где нужно искать одну из сторон.
Такая установка плохо вписывается в черно-белые каноны пропаганды, в рамках которых в военных столкновениях всегда есть хорошие и всегда есть плохие. Ну а пацифистские установки не могут быть сейчас широко тиражируемыми по иным, широко известным, причинам.
Поэтому в вопросах конфликтов на Ближнем Востоке, в вопросах армяно-азербайджанских противоречий и многих других, – власть дает сигнал не вмешиваться, не митинговать, не протестовать и следовать официальным нарративам государства во всей внешней политики.
А следовать официальным нарративам государства сложно так как они исходят из realpolitik и ценностное измерение теряется. Но это не в первый раз: обеспечение ценностного измерения будет за счет антизападной и патриотичной риторики.
Такая установка плохо вписывается в черно-белые каноны пропаганды, в рамках которых в военных столкновениях всегда есть хорошие и всегда есть плохие. Ну а пацифистские установки не могут быть сейчас широко тиражируемыми по иным, широко известным, причинам.
Поэтому в вопросах конфликтов на Ближнем Востоке, в вопросах армяно-азербайджанских противоречий и многих других, – власть дает сигнал не вмешиваться, не митинговать, не протестовать и следовать официальным нарративам государства во всей внешней политики.
А следовать официальным нарративам государства сложно так как они исходят из realpolitik и ценностное измерение теряется. Но это не в первый раз: обеспечение ценностного измерения будет за счет антизападной и патриотичной риторики.
Forwarded from Кремлёвский безБашенник
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О бытовой коррупции российского социума как значимом социальном и политическом индикаторе
Соцопросы предшествовавших февралю 2022 г. лет показывали высокий уровень ощущения социальной несправедливости в социуме и, одновременно, значительный уровень бытовой коррупции. После начала СВО произошел экспорт/проекция несправедливости с правящей верхушки на коллективный Запад и других геополитических врагов. Ощущение социальной несправедливости в социуме несколько уменьшилось, и этот эффект уже можно считать, как минимум, среднесрочным.
Запрос на борьбу с коррупцией по-прежнему высок, однако общество все более и более терпимо относится к любым формам коррупции, в том числе и бытовой. Наряду с ней процветают и серые схемы в экономике, «покупки без чека» и прочие, более серьезные варианты ухода от налогов. Все это ментально восходит к лукавому двоемыслию, которое исторически укоренено в России на протяжении веков. Этот феномен еще до М.Е.Салтыкова-Щедрина, например, ярко расписал А. де Кустин, который в 1839 г. посетил Россию и написал самую знаменитую (хотя и местами откровенно русофобскую) книгу о нашей стране в XIX в. С тех пор в плане противодействия бытовой коррупции у нас мало что поменялось.
Одна из особенностей современного состояния российского государства - в том, что она ведет к ослаблению возможностей общественного контроля за властью. Тема борьбы с коррупцией полностью в руках силовиков: они имеют огромный ресурс влияния на гражданскую бюрократию, но социум в этом процессе - на второстепенных ролях. Одним из косвенных эффектов такого положения дел является все более и более терпимое отношение социума к коррупции - как бытовой, так и масштабной. Борьба с коррупцией в российском обществе немодна, хотя доносители в таких типах социальности как массовое явление были всегда. Причем, чем хуже дела в экономике – тем больше доносчиков: это почти историческая закономерность.
Запрос на борьбу с коррупцией как политический ресурс в нынешних условиях имеет ограниченный радиус действия. Как средство внутриэлитных разборок, например, в регионах – тема борьбы с коррупцией разыгрывается, и проигравших админэлит «скармливают» обществу, а оно их, с удовольствием, «сжирает». Однако институциональные условия сказываются таким образом, что в масштабной и обширной коррупционной тематике пока никто не заинтересован. И дело даже не только в грядущих президентских выборах, которые, действительно, характеризуются стремлением зафиксировать внутриэлитный баланс что на уровне федерального центра, что в регионах.
Политической системе, в которой и так значительный крен в сторону силовиков, излишнее «закошмаривание» гражданских не нужно: это стресс-фактор, который чреват структурными дисбаланасами. Обществу, как в сталинские (или несостоявшиеся андроповские) времена, многоуровневая и масштабная борьба с бытовой коррупцией пока не грозит. Социуму нужно сохранять серую зону своего относительно комфортного пребывания, дабы не потерять лояльность большинства власти. Тем более, что нынешняя власть не готова пока к выстраиванию тотальной социальной мегамашины, в которой все будет единомысленно и синхронизированно в северокорейских тонах.
Бессубъектное в политическом смысле слова общество будет и дальше оформляться в качестве придатка правящего класса, а в дела государственной важности (в том числе и распределение бюджетного пирога) лезть не будет. К коррупции такой социум не может относиться нетерпимо не только на уровне политических действий, но и на уровне ментальных схем и представлений о нормальности.
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О бытовой коррупции российского социума как значимом социальном и политическом индикаторе
Соцопросы предшествовавших февралю 2022 г. лет показывали высокий уровень ощущения социальной несправедливости в социуме и, одновременно, значительный уровень бытовой коррупции. После начала СВО произошел экспорт/проекция несправедливости с правящей верхушки на коллективный Запад и других геополитических врагов. Ощущение социальной несправедливости в социуме несколько уменьшилось, и этот эффект уже можно считать, как минимум, среднесрочным.
Запрос на борьбу с коррупцией по-прежнему высок, однако общество все более и более терпимо относится к любым формам коррупции, в том числе и бытовой. Наряду с ней процветают и серые схемы в экономике, «покупки без чека» и прочие, более серьезные варианты ухода от налогов. Все это ментально восходит к лукавому двоемыслию, которое исторически укоренено в России на протяжении веков. Этот феномен еще до М.Е.Салтыкова-Щедрина, например, ярко расписал А. де Кустин, который в 1839 г. посетил Россию и написал самую знаменитую (хотя и местами откровенно русофобскую) книгу о нашей стране в XIX в. С тех пор в плане противодействия бытовой коррупции у нас мало что поменялось.
Одна из особенностей современного состояния российского государства - в том, что она ведет к ослаблению возможностей общественного контроля за властью. Тема борьбы с коррупцией полностью в руках силовиков: они имеют огромный ресурс влияния на гражданскую бюрократию, но социум в этом процессе - на второстепенных ролях. Одним из косвенных эффектов такого положения дел является все более и более терпимое отношение социума к коррупции - как бытовой, так и масштабной. Борьба с коррупцией в российском обществе немодна, хотя доносители в таких типах социальности как массовое явление были всегда. Причем, чем хуже дела в экономике – тем больше доносчиков: это почти историческая закономерность.
Запрос на борьбу с коррупцией как политический ресурс в нынешних условиях имеет ограниченный радиус действия. Как средство внутриэлитных разборок, например, в регионах – тема борьбы с коррупцией разыгрывается, и проигравших админэлит «скармливают» обществу, а оно их, с удовольствием, «сжирает». Однако институциональные условия сказываются таким образом, что в масштабной и обширной коррупционной тематике пока никто не заинтересован. И дело даже не только в грядущих президентских выборах, которые, действительно, характеризуются стремлением зафиксировать внутриэлитный баланс что на уровне федерального центра, что в регионах.
Политической системе, в которой и так значительный крен в сторону силовиков, излишнее «закошмаривание» гражданских не нужно: это стресс-фактор, который чреват структурными дисбаланасами. Обществу, как в сталинские (или несостоявшиеся андроповские) времена, многоуровневая и масштабная борьба с бытовой коррупцией пока не грозит. Социуму нужно сохранять серую зону своего относительно комфортного пребывания, дабы не потерять лояльность большинства власти. Тем более, что нынешняя власть не готова пока к выстраиванию тотальной социальной мегамашины, в которой все будет единомысленно и синхронизированно в северокорейских тонах.
Бессубъектное в политическом смысле слова общество будет и дальше оформляться в качестве придатка правящего класса, а в дела государственной важности (в том числе и распределение бюджетного пирога) лезть не будет. К коррупции такой социум не может относиться нетерпимо не только на уровне политических действий, но и на уровне ментальных схем и представлений о нормальности.
Мадьярский премьер В. Орбан великолепный исполнитель византийского стиля и политического действия в режиме «между струйками». Его заявление о том, что Евросоюз представляет собой плохую пародию на СССР вызвало заметное одобрения Кремля. И, ожидаемо, неодобрения главы европейской дипломатии Ж. Борреля, который с раздражением сообщил, что никто Венгрию в Евросоюзе не держит.
Не беда, что Орбан называет советское правление для Венгрии и, конкретно, кровавые события 1956 г. – трагедией. Сейчас для Москвы важна не историческая интерпретация, а геополитическая конъюнктура. А Венгрия при Орбане выглядит самым подходящим элементом, который потенциально может выйти из Евросоюза. Возможно, в высоких российских кабинетах это преподносят как потенциальный раскол целого Евросоюза.
Хотя, даже если допустить, что Венгрия выйдет из Евросоюза (крайне маловероятно) – никакого раскола объединения не будет. Евросоюз - это гибкая псевдо-империя, которая, тем не менее, во многом зависит от США. Ну а Орбан, тем самым, не только заявляет о себе как о потенциальном бенефициаре пророссийской политики, но и как выразителе антибрюссельских настроений в Восточной Европе. Политики такого профиля недавно победили на выборах в Словакии, да и в других экс-соцстранах недовольных евросоюзным доминированием немало.
P.S. Относительно же советской «танковой» политики в Венгрии, кстати будет заметить, что после событий 1956 г., как и после пражской весны 1968 г. в Чехословакии, рейтинги коммунистов в этих странах были на уровне 10-15%, но это не помешало номенклатуре этих государств править еще несколько десятилетий до конца 1980-х гг.
Не беда, что Орбан называет советское правление для Венгрии и, конкретно, кровавые события 1956 г. – трагедией. Сейчас для Москвы важна не историческая интерпретация, а геополитическая конъюнктура. А Венгрия при Орбане выглядит самым подходящим элементом, который потенциально может выйти из Евросоюза. Возможно, в высоких российских кабинетах это преподносят как потенциальный раскол целого Евросоюза.
Хотя, даже если допустить, что Венгрия выйдет из Евросоюза (крайне маловероятно) – никакого раскола объединения не будет. Евросоюз - это гибкая псевдо-империя, которая, тем не менее, во многом зависит от США. Ну а Орбан, тем самым, не только заявляет о себе как о потенциальном бенефициаре пророссийской политики, но и как выразителе антибрюссельских настроений в Восточной Европе. Политики такого профиля недавно победили на выборах в Словакии, да и в других экс-соцстранах недовольных евросоюзным доминированием немало.
P.S. Относительно же советской «танковой» политики в Венгрии, кстати будет заметить, что после событий 1956 г., как и после пражской весны 1968 г. в Чехословакии, рейтинги коммунистов в этих странах были на уровне 10-15%, но это не помешало номенклатуре этих государств править еще несколько десятилетий до конца 1980-х гг.