Сорок четыре осенних дня
Еще одна карабахская годовщина
1. Четыре года назад, 27 сентября 2020 года началась вторая карабахская война. Есть ли смысл вспоминать ее, если спустя три года вопрос о восстановлении территориальной целостности Азербайджана утратил свою актуальность, а на Кавказе в целом изменился военно-политический статус-кво? Выходит, 2023 год вытеснил по своей значимости события сорокачетырехдневной войны-2020?
2. Не будем делать скороспелых выводов, так как в истории работают причинно-следственные связи и просто так одно событие без другого не возникает. И здание кавказского статус-кво-2023 не выстроилось бы без той основательной заливки, что была сделана тремя годами ранее.
3. Была ли война неожиданной? И да, и нет. С одной стороны недостатка в прогнозах по поводу военной эскалации не было. Их количество сильно выросло после летней «военной тревоги» на тавушско-товузском направлении в 200 км от эпицентра армяно-азербайджанского конфликта в Карабахе. По справедливому замечанию Лоренса Броерса, именно боевые действия в июле 2020 года «положили конец фактическому перемирию, действовавшему с конца 2017 года». С другой стороны, многим (включая и Вашего покорного слугу) казалось, что новые эскалации пройдут в «контролируемом режиме». И первые недели второй карабахской, казалось бы, подтвердили такие предположения. Но затем в армянской военно-политической машине произошел резкий слом. В этом еще предстоит разобраться, основательно и без эмоций. Не менее важно понять, почему Никол Пашинян отверг план Владимира Путина, согласно которому Шуша оставалась бы за армянской стороной взамен лишь на декларативное признание прав на возвращение азербайджанских беженцев.
4. В поражении Армении, впрочем, были не только военные причины (недооценка противника, шапкозакидательство в руководстве страны и армии, проблемы в техническом обеспечении и качестве подготовки солдат и офицеров). Карабахский консенсус, который создал постсоветскую армянскую государственность, перестал работать. Не в 2020 году это было открыто. Сорок четыре осенних дня лучше подчеркнули этот тренд. В Азербайджане же, напротив, карабахский консенсус укрепился. И, если смотреть на период с июля по сентябрь 2020 года, то еще не понятно, кто был радикальнее, власти во главе с Ильхамом Алиевым или общество (см. бакинские массовые протесты с призывами к мобилизации).
5. Немного об итогах войны. Их противоречивость во многом предопределила последующие события. В 2016 году во время краткой «четырехдневной» кампании на карабахской "линии соприкосновения" ни у кого не было сомнения в том, кто является главным «смотрящим» (извините мой французский) за Закавказьем. Через четыре с небольшим года они появились. Российскую монополию на регион оспорила Турция, а тюркский тандем стал намного более значимым фактором по сравнению с предыдущим периодом. Армения потерпела поражение, но инфраструктура непризнанной НКР, хотя и в урезанном виде, была сохранена. Азербайджан победил, но формально на его территорию вошли иностранные военные (солдаты и офицеры РФ). И значит успех не был полным. Запад также чувствовал, что игра ведется без него, опасаясь (особенно Штаты) стихийного складывания евразийского треугольника Россия-Турция-Иран на Кавказе (ремейк Астанинского формата по Сирии). Все были немного недовольны итогами сорока четырех осенних дней 2020 года. Из-за этого у некоторых игроков возникло желание ускорить развязку.
6. Не исключено, что статус-кво-2020 продлился бы и дольше трех лет. Но фоновые факторы (прежде всего, СВО и конфронтация между Россией и Западом) внесли свои существенные коррективы. Сразу оговорюсь. Внешнее воздействие на кавказскую геополитику не оттеняет и не отменяет самоценность Закавказья и собственную внутреннюю логику армяно-азербайджанского конфликта. Но отрицать влияние «фона» также контрпродуктивно. Впрочем, это уже другая история.
Еще одна карабахская годовщина
1. Четыре года назад, 27 сентября 2020 года началась вторая карабахская война. Есть ли смысл вспоминать ее, если спустя три года вопрос о восстановлении территориальной целостности Азербайджана утратил свою актуальность, а на Кавказе в целом изменился военно-политический статус-кво? Выходит, 2023 год вытеснил по своей значимости события сорокачетырехдневной войны-2020?
2. Не будем делать скороспелых выводов, так как в истории работают причинно-следственные связи и просто так одно событие без другого не возникает. И здание кавказского статус-кво-2023 не выстроилось бы без той основательной заливки, что была сделана тремя годами ранее.
3. Была ли война неожиданной? И да, и нет. С одной стороны недостатка в прогнозах по поводу военной эскалации не было. Их количество сильно выросло после летней «военной тревоги» на тавушско-товузском направлении в 200 км от эпицентра армяно-азербайджанского конфликта в Карабахе. По справедливому замечанию Лоренса Броерса, именно боевые действия в июле 2020 года «положили конец фактическому перемирию, действовавшему с конца 2017 года». С другой стороны, многим (включая и Вашего покорного слугу) казалось, что новые эскалации пройдут в «контролируемом режиме». И первые недели второй карабахской, казалось бы, подтвердили такие предположения. Но затем в армянской военно-политической машине произошел резкий слом. В этом еще предстоит разобраться, основательно и без эмоций. Не менее важно понять, почему Никол Пашинян отверг план Владимира Путина, согласно которому Шуша оставалась бы за армянской стороной взамен лишь на декларативное признание прав на возвращение азербайджанских беженцев.
4. В поражении Армении, впрочем, были не только военные причины (недооценка противника, шапкозакидательство в руководстве страны и армии, проблемы в техническом обеспечении и качестве подготовки солдат и офицеров). Карабахский консенсус, который создал постсоветскую армянскую государственность, перестал работать. Не в 2020 году это было открыто. Сорок четыре осенних дня лучше подчеркнули этот тренд. В Азербайджане же, напротив, карабахский консенсус укрепился. И, если смотреть на период с июля по сентябрь 2020 года, то еще не понятно, кто был радикальнее, власти во главе с Ильхамом Алиевым или общество (см. бакинские массовые протесты с призывами к мобилизации).
5. Немного об итогах войны. Их противоречивость во многом предопределила последующие события. В 2016 году во время краткой «четырехдневной» кампании на карабахской "линии соприкосновения" ни у кого не было сомнения в том, кто является главным «смотрящим» (извините мой французский) за Закавказьем. Через четыре с небольшим года они появились. Российскую монополию на регион оспорила Турция, а тюркский тандем стал намного более значимым фактором по сравнению с предыдущим периодом. Армения потерпела поражение, но инфраструктура непризнанной НКР, хотя и в урезанном виде, была сохранена. Азербайджан победил, но формально на его территорию вошли иностранные военные (солдаты и офицеры РФ). И значит успех не был полным. Запад также чувствовал, что игра ведется без него, опасаясь (особенно Штаты) стихийного складывания евразийского треугольника Россия-Турция-Иран на Кавказе (ремейк Астанинского формата по Сирии). Все были немного недовольны итогами сорока четырех осенних дней 2020 года. Из-за этого у некоторых игроков возникло желание ускорить развязку.
6. Не исключено, что статус-кво-2020 продлился бы и дольше трех лет. Но фоновые факторы (прежде всего, СВО и конфронтация между Россией и Западом) внесли свои существенные коррективы. Сразу оговорюсь. Внешнее воздействие на кавказскую геополитику не оттеняет и не отменяет самоценность Закавказья и собственную внутреннюю логику армяно-азербайджанского конфликта. Но отрицать влияние «фона» также контрпродуктивно. Впрочем, это уже другая история.