100 лет назад, 16 сентября 1924 года, родился Рауль Кутар. Если у «новой волны» и есть отец — то это он. Годар и Трюффо могли сколько угодно фантазировать о новом, привольном, как модернистская поэма, кино. Кутар, возившийся, переделывая «под себя» камеру, как крестьянин трактор, облек фантазии в плоть, увидел игру теней на лице Жанны Моро и алую кровь на стенах домов. Услышал рваный ритм «последнего дыхания», на котором живут и умирают герои, и заставил мир поверить, что коридоры новехонького парижского аэропорта — лабиринты галактического фашистского города Альфавиль. Кутар совершил революцию в мировом кино. Он открыл секрет съемок при естественном освещении, с плеча — и научил этому весь мир. Он освоил работу с цветом так, что искушенный Луи Арагон воскликнул после премьеры «Безумного Пьеро» (1965): «Современное искусство — это и есть Годар». Старик не назвал Кутара — так ведь пролетариям-операторам к анонимности не привыкать.