Реконструкция мерянского мужского костюма на основе находок с Сарского городища. Автор: Максим Олюнин. Нижний Новгород.
#меря #мерянский_костюм #реконструкция #сарское_городище #ростово_суздальская_земля #ростов_великий #финно_угры #язычество
#меря #мерянский_костюм #реконструкция #сарское_городище #ростово_суздальская_земля #ростов_великий #финно_угры #язычество
В России десятилетиями ищут "Европу". Меря это и есть наша Европа.
У чехов есть кельты, у беларусов есть балты, у украинцев сарматы и хазары, у французов кельты, баски, окситанцы, у англичан валлийцы и шотландцы, у поляков готы и пруссы, у румын даки, у хорват кельты, даже у немцев есть, кто бы вы подумали - славяне бодричи и лютичи. Любовь к своим субстратным корням - это европейский тренд.
У северных русских это МЕРЯ.
Меря погранична и трансгранична, мерянам сказочно повезло что у нас есть живые близкие родственники, братья мари, с живым языком на котором тысячу лет назад говорила центральная Россия. С древней, как будто сошедшей из книг Толкиена, верой. Чарующим переливом гусельных струн. Магией деревенской бани, жертвоприношениями в священном лесу, с осязаемыми Силами Поро Ош Кугу Юмо. Своей прекрасной кухней.
Нужно просто признайть и полюбить свои корни, примириться сами с собой. И будет нам счастье на завещанной прадедовской земле.
У чехов есть кельты, у беларусов есть балты, у украинцев сарматы и хазары, у французов кельты, баски, окситанцы, у англичан валлийцы и шотландцы, у поляков готы и пруссы, у румын даки, у хорват кельты, даже у немцев есть, кто бы вы подумали - славяне бодричи и лютичи. Любовь к своим субстратным корням - это европейский тренд.
У северных русских это МЕРЯ.
Меря погранична и трансгранична, мерянам сказочно повезло что у нас есть живые близкие родственники, братья мари, с живым языком на котором тысячу лет назад говорила центральная Россия. С древней, как будто сошедшей из книг Толкиена, верой. Чарующим переливом гусельных струн. Магией деревенской бани, жертвоприношениями в священном лесу, с осязаемыми Силами Поро Ош Кугу Юмо. Своей прекрасной кухней.
Нужно просто признайть и полюбить свои корни, примириться сами с собой. И будет нам счастье на завещанной прадедовской земле.
Вот это понимаем, перформансы были тридцать лет назад - куда там группе "война"...
"В 1988 году 46-летний механизатор из деревни Сафаровка Мордовской АССР на глазах односельчан провел обряд крещения двух карасей, дав им имена "Михаил" (Горбачев) и "Раиса" (Горбачева) и тут же обезглавил новокрещенных топором с криком "за дефицит". Мордвин был задержан местным участковым за хулигантство"
канал "Мы мордва"
"В 1988 году 46-летний механизатор из деревни Сафаровка Мордовской АССР на глазах односельчан провел обряд крещения двух карасей, дав им имена "Михаил" (Горбачев) и "Раиса" (Горбачева) и тут же обезглавил новокрещенных топором с криком "за дефицит". Мордвин был задержан местным участковым за хулигантство"
канал "Мы мордва"
Сельское население северной Евразии все еще "живет" в племенных королевствах
Для начала немного размышлений о данном исследовании. Оно - подтверждение нашей собственной этнофутуристической «интуиции». В истории есть периоды, когда в населении той или иной земли что-то радикально меняется. И происходит это только через геноцид, массовое «выдавливание» автохтонного населения пришлым.
Но в северной Евразии это происходило не часто. В большинстве случаев «мох», который представляют из себя все эти субстратные племенные гены никуда не девается. Он жив в современном населении любой североевропейской страны.
Мы можем видеть это наблюдая население сельской местности в великорусских областях России, её национальных республиках, в Украине, Беларуси, Польше, Прибалтике.
Для начала немного размышлений о данном исследовании. Оно - подтверждение нашей собственной этнофутуристической «интуиции». В истории есть периоды, когда в населении той или иной земли что-то радикально меняется. И происходит это только через геноцид, массовое «выдавливание» автохтонного населения пришлым.
Но в северной Евразии это происходило не часто. В большинстве случаев «мох», который представляют из себя все эти субстратные племенные гены никуда не девается. Он жив в современном населении любой североевропейской страны.
Мы можем видеть это наблюдая население сельской местности в великорусских областях России, её национальных республиках, в Украине, Беларуси, Польше, Прибалтике.
Последняя генетическая карта Британии составленная учеными из Оксфорда в 2015 году утверждает, что генетически с 1066 года на Британских островах в сельской местности ничего не поменялось.
Кельты живут там где жили, бритты тоже, есть области где они активно смешивались с англо-саксами и викингами. Но в целом, люди за тысячу-полторы лет не перемешались, различия между ними не стерлись, племенная архаика сохранилась. Смешение было только в мегаполисах.
Особенно сильно это видно в сельской местности.
Северо-западная русская деревня вымерла почти полностью. Северо-восточная угасает, плохо «рОдит». В Англии тоже начинает прогрессировать деградация села. Просто характер этого процесса проявляется менее ярко чем в России и сам он куда более плавный и долгий. И численный паритет пока одинаковый, примерно как Брекзит показал.
А теперь перевод материала британской газеты «The Telegraph».
http://merjamaa.ru/news/oksfordskij_universitet/2017-10-12-1280
Кельты живут там где жили, бритты тоже, есть области где они активно смешивались с англо-саксами и викингами. Но в целом, люди за тысячу-полторы лет не перемешались, различия между ними не стерлись, племенная архаика сохранилась. Смешение было только в мегаполисах.
Особенно сильно это видно в сельской местности.
Северо-западная русская деревня вымерла почти полностью. Северо-восточная угасает, плохо «рОдит». В Англии тоже начинает прогрессировать деградация села. Просто характер этого процесса проявляется менее ярко чем в России и сам он куда более плавный и долгий. И численный паритет пока одинаковый, примерно как Брекзит показал.
А теперь перевод материала британской газеты «The Telegraph».
http://merjamaa.ru/news/oksfordskij_universitet/2017-10-12-1280
Почему интересны Марий Эл и Татарстан
Красный Сион как-то писал: "В России в среднем на человека приходится 6-7 кг майонеза в год. Т.е. где-то 1,5-2 кг на семью в месяц, включая грудных детей. На самом деле майонез - одна из российских скреп, стягивающих это пространство."
Так вот, почему интересны Марий Эл и Татарстан. Прогуливаясь по Йошкар-Оле и Казани можно услышать марийскую и татарскую речь, зайти в кафе пообедать татарской лапшой или поужинать марийскими подкоголями. Полюбоваться двуязычными вывесками, сходить в театр Шкетана или Камала. Одним словом, соприкоснуться с еще живыми альтернативными мирами. По этой же причине приятно ездить в Мерянскую часть Великороссии, с ее еще сохраняющимся глубинным финно-угорским очарованием. Например в Чухлому или Галич, с их рыбными промыслами, кафешечками и пекарнями. А в Москве посещать этнические анклавы, скажем Савеловский рынок с его узбекскими халяльными заведениями.
Остальное кругом полинявшее и не интересное.
Красный Сион как-то писал: "В России в среднем на человека приходится 6-7 кг майонеза в год. Т.е. где-то 1,5-2 кг на семью в месяц, включая грудных детей. На самом деле майонез - одна из российских скреп, стягивающих это пространство."
Так вот, почему интересны Марий Эл и Татарстан. Прогуливаясь по Йошкар-Оле и Казани можно услышать марийскую и татарскую речь, зайти в кафе пообедать татарской лапшой или поужинать марийскими подкоголями. Полюбоваться двуязычными вывесками, сходить в театр Шкетана или Камала. Одним словом, соприкоснуться с еще живыми альтернативными мирами. По этой же причине приятно ездить в Мерянскую часть Великороссии, с ее еще сохраняющимся глубинным финно-угорским очарованием. Например в Чухлому или Галич, с их рыбными промыслами, кафешечками и пекарнями. А в Москве посещать этнические анклавы, скажем Савеловский рынок с его узбекскими халяльными заведениями.
Остальное кругом полинявшее и не интересное.
Вся раннесоветская губернская поэзия словно перекликается с современным неомерянством. Как, например, поэзия галичского поэта Алексея Николаевича Соловьёва-Нелюдима, родившегося в 1888 году в Шокше. Его стихи публиковались в районной газете «Знамя труда». А затем, когда поэт переехал в Питер, часто появлялись на страницах «Правды».
Галич Мерьский
Кругом задавленный горами,
Ты дремлешь над равниной вод,
Мой Галич, с серыми домами
Из века в век, из года в год.
Всё так же важен и спокоен
Твой строго величавый лик.
Кресты и башни колоколен
Ты всё хранишь ещё, старик.
Хранишь холмы, овраги, горы,
Валы – наследье старины, -
Садов и рощ твоих узоры
И запах русской стороны.
Пусть древний Галич позабылся,
Пусть изменил свой быт и вид,
Но холм Шемяки сохранился,
И он предания хранит.
Пускай седое время скрыло
О верах спор и звон мечей,
Но озеро не позабыло
Кочевья предков-мерячей.
Галич Мерьский
Кругом задавленный горами,
Ты дремлешь над равниной вод,
Мой Галич, с серыми домами
Из века в век, из года в год.
Всё так же важен и спокоен
Твой строго величавый лик.
Кресты и башни колоколен
Ты всё хранишь ещё, старик.
Хранишь холмы, овраги, горы,
Валы – наследье старины, -
Садов и рощ твоих узоры
И запах русской стороны.
Пусть древний Галич позабылся,
Пусть изменил свой быт и вид,
Но холм Шемяки сохранился,
И он предания хранит.
Пускай седое время скрыло
О верах спор и звон мечей,
Но озеро не позабыло
Кочевья предков-мерячей.
Африканский писатель и теоретик Кодво Эшун в своем концептуальном тексте «Дальнейшие размышления об афрофутуризме» писал: «Сегодня научная фантастика — это отдел перспективных разработок при гигантской фабрике миров будущего, которая стремится к тому, чтобы не только успешно предсказывать завтрашний день, но и полностью его контролировать.»
Читая Кодво, автоматически экстраполируешь его мысли на наше глубинное финно-угорское, уральское. Есть ли место финно-угорскому в фантастических мирах Будущего?
Вот тут большая проблема, у финно-угров нет концептуалистов, тех, кто мог бы отстраненно отрефлексировать финно-угорский культурно-социальный опыт советского и постсоветского времени, колониализм Романовых-Рюриковичей, нашу древнюю историю и описать это применимо к возможному будущему. Создать картину желаемого Будущего. Т.е. образа будущего у уральских людей нет. Есть только бесконечные сетования про то, как все плохо, и все большее окукливание в своих племенных резервациях.
Читая Кодво, автоматически экстраполируешь его мысли на наше глубинное финно-угорское, уральское. Есть ли место финно-угорскому в фантастических мирах Будущего?
Вот тут большая проблема, у финно-угров нет концептуалистов, тех, кто мог бы отстраненно отрефлексировать финно-угорский культурно-социальный опыт советского и постсоветского времени, колониализм Романовых-Рюриковичей, нашу древнюю историю и описать это применимо к возможному будущему. Создать картину желаемого Будущего. Т.е. образа будущего у уральских людей нет. Есть только бесконечные сетования про то, как все плохо, и все большее окукливание в своих племенных резервациях.
Мы решили, ради эксперимента, отредактировать часть текста Кодво Эшуна и предложить его вам. В его статье Африку можно смело менять на «нечерноземье», «Поволжье» или «северную Евразию».
Итак:
«Представьте себе группу финно-угорских археологов будущего (углеродные формы жизни, кремниевые формы жизни, для одних вода существенна, для других — нет). Они ведут раскопки некоего финно-угорского музея; обрывки документов и потекшие жесткие диски позволяют отнести его ко времени нашего настоящего, то есть к началу XXI века. Терпеливо просеивая обломки, наши археологи из Евразийского Сюза (ЕС) будут поражены тем, насколько часто субъективность финно-угорских диаспор в ХХ- ХХI веках утверждалась через проект культурной реконкисты. В их эру тотальной памяти воспоминания не исчезают. Исчезает искусство забывать. Представьте себе, как они пытаются по найденным фрагментам восстановить концептуальный каркас нашей эпохи, ее основные параметры и опорные точки. Что они увидят?
— Война контрпамяти
В наше время — решат археологи из Евразийского Сюза — имперский расизм отнял у финно-угорских граждан право участвовать в проекте просвещения. Поэтому последним потребовалось во что бы то ни стало доказать свое присутствие в историческом процессе Евразийских пространств. Соответствующая потребность жестко определила интеллектуальную культуру «финно-угорского евразийского Севера» на несколько столетий вперед.
Чтобы установить историческую специфику уральской культуры и обеспечить северной Евразии и ее населению место в истории, в котором ей отказывали Клёсов и его последователи, пришлось собрать архив контрсвидетельств и контрвоспоминаний, опровергающих колониальную картину мира, и превратить коллективную травму рабства в один из краеугольных камней современности.
— Усталость от этнофутуризма
Практика контр-памяти определяется как этические обязательства перед прошлым, перед мертвыми и забытыми. Именно поэтому создание понятийного инструментария, позволяющего осмыслить и свести воедино разные контрверсии будущего, поначалу воспринималось как неэтичное забвение долга. К любой попытке футурологического анализа принято было относиться с подозрением, настороженностью и даже враждебностью. Такие настроения преобладали в научном сообществе на протяжении 1980-х годов.
У финно-угорских художников были свои веские причины разочароваться в футуризме. Свертывание федерализма в 2000-2010-ых годах 21 века ознаменовало провал первой попытки создания Евразийского союза. Массовое недовольство и реванш колониалистов привели к тому, что финно-угорские футуристические и социальные утопии стали восприниматься исключительно враждебно. С этого времени финно-угорские интеллектуалы в той или иной степени стали придерживаться позиции, которую позднее критики охарактеризовали как «меланхоличный протест». Усталость от будущего охватила и культурных деятелей «северной Евразии», которые мало-помалу отстранились от участия в создании своего будущего.
Представьте себе, как археологи запускают эмуляторы и пытаются разобраться в хрупких файлах. Все они согласны с тем, что будущее — это область хронополитики, то есть территория не менее каверзная и опасная, чем прошлое. Они кропотливо просеивают архивы XXI века и оказываются поражены тем, каким открытием это стало для их предков, чьи имена уже забыты. Их глубоко трогает серьезный настрой прародителей уральского футуризма, их чувство ответственности перед тем, что еще только грядет.
— Прошлое - Настоящее - Будущее
Перенесемся в начало ХХI века — период, когда неудовлетворенность настоящим привычно маскировалась цифровыми фантазиями о «прекрасном далёко». В таких обстоятельствах желание приглядеться к производству будущего из каприза превратилось в насущную необходимость.
Этнофутуризм не отрицает традицию контр-памяти. Задача состоит скорее в том, чтобы продлить ее, переориентировав во времени и предложив межкультурному евразийству вглядеться не только в прошлое, но и в будущее.
Сегодня совершенно очевидно, что власть (над обществом) осуществляется не только через контроль над прошлым, но и благодаря умению предвидеть (ко
Итак:
«Представьте себе группу финно-угорских археологов будущего (углеродные формы жизни, кремниевые формы жизни, для одних вода существенна, для других — нет). Они ведут раскопки некоего финно-угорского музея; обрывки документов и потекшие жесткие диски позволяют отнести его ко времени нашего настоящего, то есть к началу XXI века. Терпеливо просеивая обломки, наши археологи из Евразийского Сюза (ЕС) будут поражены тем, насколько часто субъективность финно-угорских диаспор в ХХ- ХХI веках утверждалась через проект культурной реконкисты. В их эру тотальной памяти воспоминания не исчезают. Исчезает искусство забывать. Представьте себе, как они пытаются по найденным фрагментам восстановить концептуальный каркас нашей эпохи, ее основные параметры и опорные точки. Что они увидят?
— Война контрпамяти
В наше время — решат археологи из Евразийского Сюза — имперский расизм отнял у финно-угорских граждан право участвовать в проекте просвещения. Поэтому последним потребовалось во что бы то ни стало доказать свое присутствие в историческом процессе Евразийских пространств. Соответствующая потребность жестко определила интеллектуальную культуру «финно-угорского евразийского Севера» на несколько столетий вперед.
Чтобы установить историческую специфику уральской культуры и обеспечить северной Евразии и ее населению место в истории, в котором ей отказывали Клёсов и его последователи, пришлось собрать архив контрсвидетельств и контрвоспоминаний, опровергающих колониальную картину мира, и превратить коллективную травму рабства в один из краеугольных камней современности.
— Усталость от этнофутуризма
Практика контр-памяти определяется как этические обязательства перед прошлым, перед мертвыми и забытыми. Именно поэтому создание понятийного инструментария, позволяющего осмыслить и свести воедино разные контрверсии будущего, поначалу воспринималось как неэтичное забвение долга. К любой попытке футурологического анализа принято было относиться с подозрением, настороженностью и даже враждебностью. Такие настроения преобладали в научном сообществе на протяжении 1980-х годов.
У финно-угорских художников были свои веские причины разочароваться в футуризме. Свертывание федерализма в 2000-2010-ых годах 21 века ознаменовало провал первой попытки создания Евразийского союза. Массовое недовольство и реванш колониалистов привели к тому, что финно-угорские футуристические и социальные утопии стали восприниматься исключительно враждебно. С этого времени финно-угорские интеллектуалы в той или иной степени стали придерживаться позиции, которую позднее критики охарактеризовали как «меланхоличный протест». Усталость от будущего охватила и культурных деятелей «северной Евразии», которые мало-помалу отстранились от участия в создании своего будущего.
Представьте себе, как археологи запускают эмуляторы и пытаются разобраться в хрупких файлах. Все они согласны с тем, что будущее — это область хронополитики, то есть территория не менее каверзная и опасная, чем прошлое. Они кропотливо просеивают архивы XXI века и оказываются поражены тем, каким открытием это стало для их предков, чьи имена уже забыты. Их глубоко трогает серьезный настрой прародителей уральского футуризма, их чувство ответственности перед тем, что еще только грядет.
— Прошлое - Настоящее - Будущее
Перенесемся в начало ХХI века — период, когда неудовлетворенность настоящим привычно маскировалась цифровыми фантазиями о «прекрасном далёко». В таких обстоятельствах желание приглядеться к производству будущего из каприза превратилось в насущную необходимость.
Этнофутуризм не отрицает традицию контр-памяти. Задача состоит скорее в том, чтобы продлить ее, переориентировав во времени и предложив межкультурному евразийству вглядеться не только в прошлое, но и в будущее.
Сегодня совершенно очевидно, что власть (над обществом) осуществляется не только через контроль над прошлым, но и благодаря умению предвидеть (ко
струировать) будущее. Капитал, как и все предыдущее столетие, продолжает делать вид, что имперского архива просто не существует. Однако теперь капитал научился управлять еще и с помощью убедительных картин будущего — создавая их, умело оперируя ими и доводя их до адресата. (До нас с вами)
В колониальную эпоху, то есть на рубеже XIX - XX веков, автохтонные авангардисты — от Васильева и Глезденева до Герда и Чавайна и др. — во имя будущего восставали против существующего мировоззрения, опиравшегося на контроль над имперским архивом и его репрезентацию.
Сегодня все наоборот. Сильные мира сего обращаются к футуристам и черпают свою мощь из предсказанных версий будущего; усталых и бессильных они тем самым приговаривают к существованию в прошлом; настоящее же становится растяжимым: для одних оно тотчас ускользает в прошлое, для других — направлено к завтрашнему дню.»
В колониальную эпоху, то есть на рубеже XIX - XX веков, автохтонные авангардисты — от Васильева и Глезденева до Герда и Чавайна и др. — во имя будущего восставали против существующего мировоззрения, опиравшегося на контроль над имперским архивом и его репрезентацию.
Сегодня все наоборот. Сильные мира сего обращаются к футуристам и черпают свою мощь из предсказанных версий будущего; усталых и бессильных они тем самым приговаривают к существованию в прошлом; настоящее же становится растяжимым: для одних оно тотчас ускользает в прошлое, для других — направлено к завтрашнему дню.»
Продолжая экстраполяцию мыслей Кодво Эшун на нашу почву:
«Этнофутуризм использует иные миры как гиперболу, позволяющую пересмотреть ход истории, изучить бытовые последствия похищений и насильственных переселений и понять, как это сказалось на становлении современной североевразийской субъективности: на переходе от мери, чуди, муромы, мещёры к смердам, затем — последовательно — к мужикам, крепостным, освобожденным членам крестьянской общины - колхозникам - лимите, советским людям и, наконец, россиянам.
....
Если предположить, что все эти трансформации происходили принудительно, а не добровольно, гипотеза об участии (в этом процессе) иных цивилизаций дает основания для рассуждений и переоценки ценностей. Размышления о других планетах перестают быть бегством от реальности и используют возможности образов космоса и пространства, чтобы осмыслить особенности самоидентификации под гнетом постоянного притеснения».
Иллюстрация: Дэвид Алабо. Архангел. Цифровой коллаж. David Alabo
«Этнофутуризм использует иные миры как гиперболу, позволяющую пересмотреть ход истории, изучить бытовые последствия похищений и насильственных переселений и понять, как это сказалось на становлении современной североевразийской субъективности: на переходе от мери, чуди, муромы, мещёры к смердам, затем — последовательно — к мужикам, крепостным, освобожденным членам крестьянской общины - колхозникам - лимите, советским людям и, наконец, россиянам.
....
Если предположить, что все эти трансформации происходили принудительно, а не добровольно, гипотеза об участии (в этом процессе) иных цивилизаций дает основания для рассуждений и переоценки ценностей. Размышления о других планетах перестают быть бегством от реальности и используют возможности образов космоса и пространства, чтобы осмыслить особенности самоидентификации под гнетом постоянного притеснения».
Иллюстрация: Дэвид Алабо. Архангел. Цифровой коллаж. David Alabo
Россия и москвичи. Зарисовка.
Новоиспечённый сотрудник одной московской организации, знакомясь, спрашивает мою племянницу, сказавшую что она из Марий Эл:
- скажите, вы - марийка или элка?
- не поняла!
- есть же ханты и манси, живущие в Ханты-Мансийском автономном округе, так вы кто, марийка или элка?
Новоиспечённый сотрудник одной московской организации, знакомясь, спрашивает мою племянницу, сказавшую что она из Марий Эл:
- скажите, вы - марийка или элка?
- не поняла!
- есть же ханты и манси, живущие в Ханты-Мансийском автономном округе, так вы кто, марийка или элка?
Раннесредневековые финно-угорские княжества. Этнография и хардкор.
Есть древняя легенда костромских марийцев бытовавшая в деревнях пограничья Костромской и Кировской (Вятской) земель, записанная в начале 30-ых годов 20 века советским этнографом И.В. Зыковым:
"На Москве сидел в то время князь наш Ханаян, а сын его Омельян был в Перми, а в большой Ямбургской крепости (ныне г.Кингисепп Ленинградской области) сидел богатырь наш Тач, на Яранске сидел князь Мамай, а в Пижанке (ныне г.Советск Кировской области)..., сидел князь Пивик..., а в Васильсурске были три князя - три брата Арталоф, Салаоф, Каралоф. И был над всеми бог Кугу-Юмо, которому в жертву приносили самых лучших жеребцов, а над всеми князьями был самый большой князь Ханаян" (Зыков, 1932, с.34).
В цикле легенд про Ханаяна подчеркивается его богатство и сила: он имел несколько тысяч хорошо вооруженных и храбрых воинов, табуны лошадей, стада рогатого скота, овец, гусей, уток. Он представлен как крупный феодальный правитель, сконцентрировавший большое богатство и объединивший огромную территорию от Камы до Прибалтики.
А то всё: Чех, Лях, да Хорват... Где ходил Хорват, а где Ханаян? Вот здесь, на нашей земельке Подмосковной хаживал, а Хорват в ихних Карпатах.
Есть древняя легенда костромских марийцев бытовавшая в деревнях пограничья Костромской и Кировской (Вятской) земель, записанная в начале 30-ых годов 20 века советским этнографом И.В. Зыковым:
"На Москве сидел в то время князь наш Ханаян, а сын его Омельян был в Перми, а в большой Ямбургской крепости (ныне г.Кингисепп Ленинградской области) сидел богатырь наш Тач, на Яранске сидел князь Мамай, а в Пижанке (ныне г.Советск Кировской области)..., сидел князь Пивик..., а в Васильсурске были три князя - три брата Арталоф, Салаоф, Каралоф. И был над всеми бог Кугу-Юмо, которому в жертву приносили самых лучших жеребцов, а над всеми князьями был самый большой князь Ханаян" (Зыков, 1932, с.34).
В цикле легенд про Ханаяна подчеркивается его богатство и сила: он имел несколько тысяч хорошо вооруженных и храбрых воинов, табуны лошадей, стада рогатого скота, овец, гусей, уток. Он представлен как крупный феодальный правитель, сконцентрировавший большое богатство и объединивший огромную территорию от Камы до Прибалтики.
А то всё: Чех, Лях, да Хорват... Где ходил Хорват, а где Ханаян? Вот здесь, на нашей земельке Подмосковной хаживал, а Хорват в ихних Карпатах.
Forwarded from Suomi-Ugranj Rav | Финно-Угорское Поволжье
"Одя" Сценаристы: Д.Осокин,Э. Бартенев
Фильм о быте, поверьях и традициях народа Коми. Вот такую аннотацию к нему дает сам автор, режиссер Эдгар Бартенев:
Когда Оде было двенадцать лет, ее похитили ворсы — демоны коми-леса, из тех, что свистят и сипло поют в лесу. Через три года Одя вышла из леса — молча появилась на краю деревни и пошла к себе домой...
Говорили, что через несколько дней Одя родила еловое полено, которое ее отец тут же сжег в бане. Сейчас Оде тридцать лет, она живет одна, никто к ней не посватался, родители умерли давно — вскоре после Одиного возвращения из леса. Когда Одя пропала — в деревне ее жалели, плакали, оставляли на пнях лукошки с пирогами, чтобы лесные куролесы Одю отпустили; когда вернулась — стали бояться и втихомолку обвинять в ранней смерти собственных родителей.
https://www.youtube.com/watch?v=bOr-CXtJ8bQ
Фильм о быте, поверьях и традициях народа Коми. Вот такую аннотацию к нему дает сам автор, режиссер Эдгар Бартенев:
Когда Оде было двенадцать лет, ее похитили ворсы — демоны коми-леса, из тех, что свистят и сипло поют в лесу. Через три года Одя вышла из леса — молча появилась на краю деревни и пошла к себе домой...
Говорили, что через несколько дней Одя родила еловое полено, которое ее отец тут же сжег в бане. Сейчас Оде тридцать лет, она живет одна, никто к ней не посватался, родители умерли давно — вскоре после Одиного возвращения из леса. Когда Одя пропала — в деревне ее жалели, плакали, оставляли на пнях лукошки с пирогами, чтобы лесные куролесы Одю отпустили; когда вернулась — стали бояться и втихомолку обвинять в ранней смерти собственных родителей.
https://www.youtube.com/watch?v=bOr-CXtJ8bQ
YouTube
Одя (2003)
Фильм о быте, поверьях и традициях народа Коми. Вот такую аннотацию к нему дает сам автор, режиссер Эдгар Бартенев:
«Когда Оде было двенадцать лет, ее похитили ворсы — демоны леса, из тех, что свистят и сипло поют в лесу. Через три года Одя вышла из леса…
«Когда Оде было двенадцать лет, ее похитили ворсы — демоны леса, из тех, что свистят и сипло поют в лесу. Через три года Одя вышла из леса…
В этнофутуризме, как в любом искусстве, важен контекст и посыл, транслирование идей. В работах афрофутуризма сразу ловишь их волну, сразу все понятно. Вот Мама Африка в кибер-очках. Возносит руки в благословляющем жесте. Тут ясен контекст: африканцы отринули голландских богов, скинули романо-германское иго, бывшее по своей форме инопланетной оккупацией Африки, и их Богиня благословляет своих детей.
Каковы контекст и идейная альтернатива на Севере? Их или нет, или это откровенный аутизм.
Каковы контекст и идейная альтернатива на Севере? Их или нет, или это откровенный аутизм.
Наш старый друг, казанский краевед Марк Шишкин, поделился давно вынашиваемым сюжетом: «Явление Никиты Байбороды Никите Джигурде». Сюжет по-глазуновски незамысловат. Лежит в наркотическом делирии рыжебородый эпатажник начала 21-го века. Грезятся ему гуманоиды с третьим глазом, заснеженные пики Гипербореи, ведические славянские письмена по ночному небу ярко-зеленым как в «Матрице», крашенные нордические блондинки бегают среди березовых лингамов и все расцвечено мерцающими цветами ауры. Но вдруг в его уютный оккультный мир приходит ветлужский князь века 14-го с ледяной белой бородой. С его приходом на полотне поступают знаки Волго-Окского и Заволжского синкретизма. Татарские сабли и арабские надписи на шлемах военачальников, овчинные тулупы на рядовых воинах (как у Юрия Галицкого), нестеровские деревянные церкви, старцы-столпники, пребывающие в созерцании на деревьях или беседующие со зверями и птицами лесными, священные камни и священные рощи, где молятся Ош Поро Кугу Юмо, скуластые остбалтские девушки с русыми косами и красной вышивкой по белому в сороках и шымакшах. Сам Никита Джигурда запечатлён в момент пробуждения. Он с ужасом и недоумением смотрит на Никиту Байбороду и его спутников.
PS
Кто такой Никита Джигурда пояснять не надо. А вот Никита Иванович Байборода деятель любопытный. Русские медиевисты пытаются его уместить в стандартную парадигму удельных княжеств раннего средневековья. Умещается он туда не очень хорошо. Поэтому некоторые, как Карамзин, считают его легендарным. Другие как Константин Александрович Аверьянов ищут ему приемлемое соответствие кому-то из Рюриковичей.
Хотя Ветлуга 14 века по тем же русским письменным источникам – исключительно марийско-мерянская этническая территория, а не русское удельное княжество. Та самая «Меровия / Merowia(m)» впервые упомянутая в «письме брата Юлиана о монгольской войне» автором которого является Юлиан Венгерский / Iulianus Hungarus — венгерский монах-доминиканец, совершивший в 1230-е годы два путешествия на восток в поисках Великой Венгрии (Magna Hungaria), прародины венгров. Так вот, наш Никита Иванович Байборода – это Ош Пандаш марийских исторических преданий, которому в Тоншаевском районе Нижегородчины даже отдельная священная роща посвящена.
Марийское Ветлужское княжество или Ветля-Шангонское кугызство на севере Нижегородской и востоке Костромской областей – уникальное образование. Его столицей был город Шанза или Шанга. Это современный город Шарья в Костромской области. Слово «шанза» происходит от марийского шэнцэ (шэнзэ) и означает глаз. Достаточно удаленное от татарской администрации в Булгаре и Казани, а также от Москвы и Нижнего, оно оказалось самым заметным марийским государственным образованием Средневековья. Князья-кугызы, Ветля-Шангонского кугызства начиная с кугыза Ералтема, в крещении Елизара, в 13 веке, были христианами, отсюда и христианские имя и отчество Ош Пандаша - Никита Иванович.
Марк Шишкин. Казань.
Кто такой Никита Джигурда пояснять не надо. А вот Никита Иванович Байборода деятель любопытный. Русские медиевисты пытаются его уместить в стандартную парадигму удельных княжеств раннего средневековья. Умещается он туда не очень хорошо. Поэтому некоторые, как Карамзин, считают его легендарным. Другие как Константин Александрович Аверьянов ищут ему приемлемое соответствие кому-то из Рюриковичей.
Хотя Ветлуга 14 века по тем же русским письменным источникам – исключительно марийско-мерянская этническая территория, а не русское удельное княжество. Та самая «Меровия / Merowia(m)» впервые упомянутая в «письме брата Юлиана о монгольской войне» автором которого является Юлиан Венгерский / Iulianus Hungarus — венгерский монах-доминиканец, совершивший в 1230-е годы два путешествия на восток в поисках Великой Венгрии (Magna Hungaria), прародины венгров. Так вот, наш Никита Иванович Байборода – это Ош Пандаш марийских исторических преданий, которому в Тоншаевском районе Нижегородчины даже отдельная священная роща посвящена.
Марийское Ветлужское княжество или Ветля-Шангонское кугызство на севере Нижегородской и востоке Костромской областей – уникальное образование. Его столицей был город Шанза или Шанга. Это современный город Шарья в Костромской области. Слово «шанза» происходит от марийского шэнцэ (шэнзэ) и означает глаз. Достаточно удаленное от татарской администрации в Булгаре и Казани, а также от Москвы и Нижнего, оно оказалось самым заметным марийским государственным образованием Средневековья. Князья-кугызы, Ветля-Шангонского кугызства начиная с кугыза Ералтема, в крещении Елизара, в 13 веке, были христианами, отсюда и христианские имя и отчество Ош Пандаша - Никита Иванович.
Марк Шишкин. Казань.