Мать — звезда нацистского кинематографа. Отец — член НСДАП. Монастырь в Зальцбурге, годы одиночества, ранняя карьера, обернувшаяся рабством. Из дня сегодняшнего логично было бы назвать Роми Шнайдер жертвой мужской жестокости, мученицей патриархата, частным случаем которого сама она считала нацизм. Однако в многочисленных письмах к подругам или в грандиозном позднем интервью легендарной немецкой журналистке и феминистке Алисе Шварцер Роми отказывалась причислять себя к жертвам и не торопилась на фембаррикады. Случай Шнайдер сложнее идеологических схем. Прежде всего она хотела просто быть, победить комплекс выжившего и существовать в профессии, презрев национальность, кровное родство с коллаборационистами, эпоху, когда единой Европы еще не было, а великий европейский кинематограф уже был. Все средства казались ей хороши в достижении этой цели, но главным оказалась любовь.
Сегодня исполняется 40 лет с гибели Роми Шнайдер — самой притягательной и самой трагичной актрисы послевоенного европейского кино, всю жизнь боровшейся со своим происхождением. О ее жизни и смерти — Зинаида Пронченко
https://www.kommersant.ru/doc/5356694

C начала мая все художественные издания мира обсуждают очередной акт вандализма: на этот раз жертвой пала одна из ключевых работ Асгера Йорна, картина «Беспокойный утенок». Нападение вандала транслировалось онлайн, вандалом оказался известный в околохудожественных кругах персонаж Иби-Пиппи (Оруп Хедегор), который явился в музей в сопровождении съемочной группы, наклеил на «Утенка» фотоколлаж с изображением яйца, из которого вылупляется самое Иби-Пиппи, и расписался на холсте маркером. Пикантность ситуации добавляет то, что и сам «Беспокойный утенок» возник в результате схожих действий. Йорн покупал на блошиных рынках творения безвестных художников XVIII–XIX веков и улучшал эту китчевую живопись экспрессионистскими образами в духе группы CoBrA, размашисто намалеванными поверх роковых красавиц и идиллических уголков природы.
https://www.kommersant.ru/doc/5356695

Плачьте дети, умирает мартовский снег

в марте — хриплое зренье, такое богатство тонов
серого, что начинаешь к солдатам
относиться иначе, теплей, пофамильно, помордно:
вот лежит усредненный сугроб Иванов
вот свисает с карниза козлом бородатым
желтый пласт Леверкус, Мамашвили у края платформы

черной грудой растет, Ататуев Казбек
переживший сгребание с крыши, трепещет
лоскутами белья в несводимых казарменных клеймах...

Каждый снег дотянувший до марта — уже человек
и его окружают ненужные мертвые вещи
а родители пишут ему о каких-то проблемах

да и письма их вряд ли доходят

В Издательстве Ивана Лимбаха вышла книга Виктора Кривулина «Ангел войны» — небольшое избранное одного из главных петербургских поэтов конца прошлого века
https://www.kommersant.ru/doc/5357513

Писатели о своих детях — ко дню защиты детей

Выходные провел в Пикстоне. Деревья великолепны, Лора нездорова, мои дети мне не интересны.
Ивлин Во

Не на ком отдохнуть. Сережа, Илюша — бывает в жизни у других хоть что-нибудь серьезное, человеческое — ну, наука, служба, учительство, докторство, малые дети, не говорю уж заработок или служение людям, а тут ничего, кроме игры всякого рода и жранья. Отвратительно.
Лев Толстой

Мучает меня Вадим своим характером. В нем есть чистое золото, но золото это в грязи, в говне, в вонючих наслоениях ила. Грубость и дикое самомнение, баронский тон и жесты, твердая память даже о мнимых правах и частое забывание долга. И когда я смотрю на него, я понимаю все: и поражение наше, и большевиков, и гибель России. Ведь это у меня, в моей семье, в самой, так сказать, солонке — а что же у рядовых?
Леонид Андреев

Нанно — сплошное разочарование. На днях велел ей прочесть сборник рассказов Чехова — ноль реакции.
Курт Воннегут

Сын Коля взял со стола мой договор с Финляндией, положил его в соломенную корзинку для бумаг и пописал на него.
Сергей Довлатов

Дети были у меня целый месяц. Чтобы прийти в себя, потребуется год. Разумеется, без денег — спустили все на кока-колу и мороженое.
Генри Миллер

Боюсь, мои младшие попадут в лапы психоанализа. Стараюсь не презирать их заранее.
Герберт Уэллс

Мой сын снимает майку через ноги и трусы через голову.
Венедикт Ерофеев

Женский взгляд на войну — это взгляд за ее пределы, куда-то, где сохраняется смысл. Это внимательный и чаще всего лишенный сентиментальности взгляд на большую историю, попытка проанализировать работу памяти — неважно, памяти о том, что давно прошло, или о том, что происходит прямо сейчас. Рассказываем о десяти фильмах, в которых военные конфликты увидены глазами женщин — как чужая стихия, которой можно не подчиниться
https://www.kommersant.ru/doc/5381631

Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения Алена Рене. Это редкий случай, когда юбилей кинорежиссера, сколь бы талантлив или даже гениален он ни был, становится актуальным событием мирового культурного календаря. Ален Рене, в отличие от Сергея Эйзенштейна, или Орсона Уэллса, или Жан-Люка Годара, не менял радикально кинограмматику. Он не был гордым одиночкой-идолом, а вписывался в современные ему коллективные феномены французской культуры. И все же он сказал своими фильмами нечто чрезвычайно, жизненно важное для человека беспощадного ХХ века и тем самым заслужил место не просто в пантеоне великих кинематографистов, но в пантеоне творцов, которые ХХ век придумали и объяснили. Рене — режиссер памяти. Даже так: хранитель памяти
https://www.kommersant.ru/doc/5368357

«Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на свете слишком много слабых. Единственная правота — доброта. От зла, от гнева, от ненависти — пусть именуемых праведными — никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете Вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их еще усложнять»

50 лет назад, 4 июня 1972 года, по дороге в аэропорт, из которого он должен был навсегда покинуть Советский Союз, Иосиф Бродский отправил Леониду Брежневу письмо, в котором писал, что несмотря на высылку останется русским поэтом. Достигло ли письмо адресата, неизвестно.

Теплым летним вечером 2001 года Майкл Питерсон позвонил в службу 911, чтобы срывающимся голосом сообщить, что его жена Кэтлин упала с лестницы и расшиблась, но еще дышит. Спустя пару минут он перезвонил и сказал, что дышать она перестала. Полиция с самого начала отнеслась к словам Питерсона с недоверием и окрестила лестницу «местом преступления» — там обнаружилось столько крови, что в несчастный случай трудно поверить. Вокруг Питерсона немедленно сплотилась семья — пятеро взрослых детей, его и Кэтлин от предыдущих браков. Но и раскол не заставил себя ждать: младшая сестра Кэтлин пришла к убеждению, что Питерсон забил жену до смерти той самой кочергой для камина, что она подарила Кэтлин на Рождество. И хотя никакой кочерги полиция не нашла, ран на голове несчастной было так много, что Майклу пришлось нанять дорогущего хитроумного адвоката.
На НВО Max выходит сериал «Лестница» по мотивам громкого судебного кейса нулевых — ответчика обвиняли в убийстве жены, а он утверждал, что она просто упала с лестницы. Колин Фёрт, Тони Коллетт, Жюльетт Бинош, Майкл Стулбарг и другие прекрасные актеры играют людей, о которых и после финала не станет ясно ничего — кроме того, что доверять им не стоит
https://www.kommersant.ru/doc/5368342

В июне 1692 года суд города Салем вынес обвинительное заключение по делу Бриджет Бишоп — 60-летней женщины, обвинявшейся в колдовстве и в том, что ее посещал дьявол. 10 июня она была повешена. Бишоп стала первой из многих жертв процесса над салемскими ведьмами — одного из самых известных эпизодов мировой охоты на ведьм, к этому моменту бушевавшей в Европе уже почти 250 лет. На протяжении своей истории человечество по-разному объясняло феномен ведьм, но в начале этого года признало охоту на них преступлением против женщин. Weekend изучил, как в ведьмах видели угрозу государству, церкви и капитализму, а потом увидели просто женщин
https://www.kommersant.ru/doc/5368337

В начале 1970-х молодой талантливый капитан КГБ Виктор Орехов поступил на работу в Пятое отделение, специализировавшееся на борьбе с идеологическими врагами. В отличие от большинства коллег он не был карьеристом и циником, а был искренним советским патриотом, мечтавшим ловить шпионов. Однако вместе с успехами к Орехову стали приходить сомнения. По долгу службы он читал массу антисоветской литературы и в процессе пережил что-то вроде павловского обращения — превратился из страстного гонителя в преданного сторонника диссидентских идей. Уйти из спецслужб Орехов не мог, поэтому он, используя свое положение, стал тайно помогать диссидентам: предупреждать их об обысках, фальсифицировать документы. Не приученные к конспирации, диссиденты были не слишком надежными партнерами, Орехов был раскрыт, просидел восемь лет в лагерях, превратился в легендарного персонажа, в существование которого многие не верили, в перестройку ненадолго стал публичной фигурой, свел знакомство со своими бывшими подопечными — и одновременно вызвал гнев бывших коллег, снова попал в тюрьму по сфальсифицированному делу, вышел и через некоторое время исчез. В конце 1990-х о нем узнал французский журналист Николя Жалло. Он загорелся идей снять про Орехова фильм, искал своего героя около десяти лет и нашел благодаря счастливой случайности — в Америке, скрывающимся ото всех и работающим разносчиком пиццы. С большим трудом Жалло разговорил его, а затем провел собственное расследование. Читается оно как небольшой шпионский роман.
Игорь Гулин рассказывает о новых книгах про диссидентов и борьбу с ними:
https://www.kommersant.ru/doc/5368537

Ростов-на-Дону, наши дни. Юный Рав живет с мамой в доме-курятнике, днем учится на кодера, по вечерам развозит пиццу на каблуке, по выходным отвисает с друзьями на вписках — там парни пьют пиво, курят шмаль и пытаются очаровать девчонок дворовым хип-хопом. На одной из таких вечеринок татарина Рава вдруг настигает любовь в виде девочки по имени Эля. Она — дочь упертого русского опера, помешанного на байдарках, и племянница грузинского наркобарона по имени Кока. Ездит с вооруженной охраной на черном джипе и готовится к отъезду в американский колледж. Парень явно не из ее лиги, но сердцу не прикажешь, и понадобится не так много времени, чтобы Рав встрял между дядей своей избранницы Кокой и крестным отцом своего района — всесильным Дымом, который держит бар для болельщиков, топит за локальный спорт и толкает чистый кокаин по фешенебельным клубам. Уже ко второму эпизоду сериал «ЮЗЗЗ» начинается оформляться в своего рода версию «Ромео и Джульетты», а еще через пару серий на сей счет для непонятливых зрителей будут шутить сами персонажи этой криминальной драмы.
https://www.kommersant.ru/doc/5368341

40 лет назад, в 1982 году, вышла повесть Сергея Довлатова «Зона. Записки надзирателя» — источник одной из самых известных довлатовских цитат: «Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?» Сам Довлатов на свой вопрос отвечал — «простые советские люди», но доносы поддерживали российскую власть задолго до появления советских людей. Рассказываем, как донос возвысил и разрушил Москву, стал прибыльным делом, государственным долгом, подвигом и просто формой жизни
https://www.kommersant.ru/doc/5396043

На канале FX вышел снятый Дэнни Бойлом мини-сериал «Пистолет», где отчаянные панки из Sex Pistols предстают в виде милых заблудших подростков. Еще до начала съемок Джонни Роттен подал на создателей сериала в суд, пытаясь наложить вето на использование музыки Sex Pistols. Причина в обиде: Роттена не позвали на проект в качестве консультанта. На самом деле сценарист Крейг Пирс (соавтор фильмов База Лурмана, включая и недавнего «Элвиса») и режиссер Дэнни Бойл не слишком нуждались в Роттене, поскольку и так получили историю из первых рук: в основу сценария легли мемуары гитариста Стива Джонса, который основал группу в 1975-м. Обычно темой киношных биографий рок-звезд становится горестная парабола их взлета и падения: талантливых исполнителей на наших глазах засасывает опасная трясина, будь то быстро убивающие наркотики или медленно пережевывающий юную плоть шоу-бизнес. Sex Pistols не умели толком ни петь, ни играть, взлетели бешеной кометой и взорвались в воздухе — просуществовали три года и даже не успели толком продаться: вечные склоки внутри группы и смерть Сида Вишеса быстро положили конец веселью. Для долгого жизнеописания материала тут слишком мало, а для философского обобщения слишком много. В результате главная интонация сериала — смешанное с восхищением умиление: господи, да это же просто дети!
https://www.kommersant.ru/doc/5381645

«Вот сейчас говорят: половина русских уехала, половина осталась, кто из них настоящие патриоты? Нет правильного ответа на этот вопрос. И то и другое настоящее. Мы, как животные и как растения, бежим, возвращаемся, мечемся, остаемся, пускаем корни, пробиваемся, как одуванчики через асфальт, трещим, как лед под ногами майора. У каждого свой способ быть отсюда, находить свой эрос, который возобладает над танатосом. Любовь к родине — не про смерть, а про жизнь»

Что такое родина? Можно ли взять ее с собой? Как ее любить? Ко Дню России Игорь Гулин поговорил об этом с философом, автором книги «Родина» Оксаной Тимофеевой
https://www.kommersant.ru/doc/5381646

«Как только война становится реальностью, всякое мнение, не берущее ее в расчет, отдает фальшью. Человек мыслящий занимается обычно тем, что старается сообразовать свое представление о вещах с новыми фактами, которые его опровергают. В этом-то сдвиге, в этом повороте мыслей и заключается истина, то есть урок, передаваемый жизнью»
Альбер Камю, «Записные книжки»

«В войне участвует не только энтузиазм тех, кто ее приветствует, но и отчаяние тех, кто ненавидит ее всей душой»
Альбер Камю, «Записные книжки»

«Самые великие беды монотонны именно в силу своей протяженности. В памяти тех, кто пережил страшные дни чумы, они остались не в образе грозного и беспощадного пожара, а скорее уж как нескончаемое топтание на месте, все подминающее под себя»
Альбер Камю, «Чума»
https://www.kommersant.ru/doc/5382472