По поводу ритуальных действий связанных с природной стихией. С ней можно только договориться, как на Севере договариваются с северным ветром, когда он угрожает урожаю. М. П. Дорожкина (запись 2009 г.) рассказывала: "если весна холодна... зовут севера в байну.
"Север-северок пойди в байну на полок. Старый Северуха с малыми северятами". Открывают дверь бани и зовут. Когда тепло надо".
Шикарный шаманский проход.
Из записей Светланы Адоньевой.
#этнография #север
"Север-северок пойди в байну на полок. Старый Северуха с малыми северятами". Открывают дверь бани и зовут. Когда тепло надо".
Шикарный шаманский проход.
Из записей Светланы Адоньевой.
#этнография #север
Как мертвые продолжают жить в своих могилах. Костромская жуть и финно-угорская хтонь.
На формирование культуры Костромского края оказал сильное влияние финно-угорский субстрат. Костромской краевед В. И. Смирнов писал: «Прежние языческие верования вообще не вытеснены совершенно, твердо держится верование, что мёртвый продолжает жить в могиле. Отсюда он является людям. В отмеченных здесь костромских народных похоронных обычаях заметны разные религиозные наслоения и следы языческих верований и представлений далеко не славянских».
Исследования XIX−XX вв. положили начало формированию мнения о том, что культура, история, этнический состав Костромского края отличаются своеобразием в связи с проживанием на этих территориях древнего финно-угорского племени меря. Фольклорно-этнографические источники позволяют установить широкое распространение элементов финно-угорских верований в похоронно-поминальных обрядах.
http://www.merjamaa.ru/news/izuchenie_pokhoronnykh/2015-12-21-1076
Ил. "Хозяйка", А.Мерянин.
#этнография
На формирование культуры Костромского края оказал сильное влияние финно-угорский субстрат. Костромской краевед В. И. Смирнов писал: «Прежние языческие верования вообще не вытеснены совершенно, твердо держится верование, что мёртвый продолжает жить в могиле. Отсюда он является людям. В отмеченных здесь костромских народных похоронных обычаях заметны разные религиозные наслоения и следы языческих верований и представлений далеко не славянских».
Исследования XIX−XX вв. положили начало формированию мнения о том, что культура, история, этнический состав Костромского края отличаются своеобразием в связи с проживанием на этих территориях древнего финно-угорского племени меря. Фольклорно-этнографические источники позволяют установить широкое распространение элементов финно-угорских верований в похоронно-поминальных обрядах.
http://www.merjamaa.ru/news/izuchenie_pokhoronnykh/2015-12-21-1076
Ил. "Хозяйка", А.Мерянин.
#этнография
Беснование елховское.
Продолжаем погружаться в пространство сновидений и пограничья между мирами. Кликушество всегда было яркой формой крестьянской религиозной культуры. Ясновидение кликуш может интерпретироваться исключительно в контексте одержимости бесом: «будто бы в то время, когда… кликуша лежит без движения и как бы спит, бес выходит из нее, рыскает по свету и разузнает о спрашиваемом», — известны случаи, когда в роли прорицающего демона неожиданно оказывается Богородица. В этом смысле показательно дело «о бесноватой бабе Щаниковой» (известной также как «елховская Дунюшка»), рассматривавшееся в Нижегородской палате уголовного суда в начале 1850-х гг.
Осенним вечером 1848 г., «незадолго до праздника Покрова», крестьянская баба из нижегородского с. Елховка Авдотья Щаникова увидела «положенную неизвестно кем на окно дома тряпицу, завязанную узлом».
Взяв эту тряпицу, Авдотья ее развязала, и в ней оказалось зерен с 10 гороху и уголь… Тут вдруг Авдотья сделалась как бы в сумасшествии и пролежала до другого дня, а на другой день с разными конвульсиями стала кричать, что ее испортил какой-то Митька и посадил в нее, Авдотью, дьявола, каталась по полу и билась… <…>
Около праздника Рождества Христова во время сумасшествия стала кричать о Казанской Божией Матери и просить у нее прощения…, кричала, что Казанская Божия Матерь ее мучает за то, что ее, Божию Матерь, заморозили и она, Авдотья, ее не почитает; просила внести в избу Божию Матерь. Этот образ Казанския Божия Матери… был вынесен в сени и стоял без всякого уряда на полке — и об этом-то образе Авдотья… кричала и произносила слова, что образ заморозили, не почли — и за это ее Авдотью Казанская Божия Матерь мучает и будет морозить ее… до тех пор, когда на Авдотья украсит и исправит этот образ дорогими каменьями <и> полотном…, есть ли этот образ будет Авдотья обмывать водою и пить воду натощак — то из нее диавол выйдет кровью…
Действительно, после того как мать одержимой «взяла из сеней образ, обмыла его водою и стала воды давать Авдотье», у нее «открылись необыкновенные крови и шли чрез детородную матку три дни. После этих кровей ей… сделалось гораздо легче — перестала зябнуть и стала спать». Впрочем, приступы одержимости на этом не прекратились: «Авдотья стала кричать, что она Божией Матерью от диавола и от мороза избавлена, но страдает уже не от дьявола, а по Божьему повелению и будет страдать до украшения образа». Кроме того, из слов Авдотьи явствовало, что после «украшения» икона «будет исцелять всякие болезни». Однако еще до того, как образ был отправлен в Арзамас к некоему «безногому больному» иконописцу, окрестные крестьянки стали приходить к Авдотье, чтобы поить больных водой, «слитой» с образа, а также чтобы послушать «предсказания» «елховской Дунюшки». Односельчанка Щаниковой Макрида Тимофеева показывала по этому поводу следующее:
Первый раз ходила я узнать о том, что выздоровеет ли у меня сын хворый, но зачем пришла, того не объяснила, а загадала только про себя и подала ей яйцо. Взявши его, Авдотья мне сказала: «Что на эту благодать тебе сказать? Матушка заступница, что мне на это сказать?» Потом, помолчавши, ответила: «Дуня дура, разве ты не знаешь, что на это сказать, получит ли кто благодать, золотой венец да крест, да положить их в церкви в кладовую до времени да вынести в поле на волю». <…> Второй раз я пришла в праздник Покрова, желая узнать о человеке, попавшем в несчастие, и подала яблоко да грош, опять об этом ничего ей не сказавши. Взявши это, она стала отказываться отвечать, говоря: «Что тебе отвечать на эту благодать, сегодня праздник, Матушка заступница не велит сказывать», — а потом сказала: «Яма-то вырыта, как мне, Дуня дура, быть, как бы не попасть в эту яму, как быть, как обойти, да, Матушка, нельзя ли мимо обойти эту яму, как обойти, чтоб не попасть в эту яму? — попадешь да выйдешь». <…> Оба эти предсказания действительно и сбылись. Сын мой выздоровел, а человек, о котором спрашивала, из острога выпущен».
Арт: А.Мерянин. Деревенская кликуша. 2015 год.
#этнография #верхневолжье
Продолжаем погружаться в пространство сновидений и пограничья между мирами. Кликушество всегда было яркой формой крестьянской религиозной культуры. Ясновидение кликуш может интерпретироваться исключительно в контексте одержимости бесом: «будто бы в то время, когда… кликуша лежит без движения и как бы спит, бес выходит из нее, рыскает по свету и разузнает о спрашиваемом», — известны случаи, когда в роли прорицающего демона неожиданно оказывается Богородица. В этом смысле показательно дело «о бесноватой бабе Щаниковой» (известной также как «елховская Дунюшка»), рассматривавшееся в Нижегородской палате уголовного суда в начале 1850-х гг.
Осенним вечером 1848 г., «незадолго до праздника Покрова», крестьянская баба из нижегородского с. Елховка Авдотья Щаникова увидела «положенную неизвестно кем на окно дома тряпицу, завязанную узлом».
Взяв эту тряпицу, Авдотья ее развязала, и в ней оказалось зерен с 10 гороху и уголь… Тут вдруг Авдотья сделалась как бы в сумасшествии и пролежала до другого дня, а на другой день с разными конвульсиями стала кричать, что ее испортил какой-то Митька и посадил в нее, Авдотью, дьявола, каталась по полу и билась… <…>
Около праздника Рождества Христова во время сумасшествия стала кричать о Казанской Божией Матери и просить у нее прощения…, кричала, что Казанская Божия Матерь ее мучает за то, что ее, Божию Матерь, заморозили и она, Авдотья, ее не почитает; просила внести в избу Божию Матерь. Этот образ Казанския Божия Матери… был вынесен в сени и стоял без всякого уряда на полке — и об этом-то образе Авдотья… кричала и произносила слова, что образ заморозили, не почли — и за это ее Авдотью Казанская Божия Матерь мучает и будет морозить ее… до тех пор, когда на Авдотья украсит и исправит этот образ дорогими каменьями <и> полотном…, есть ли этот образ будет Авдотья обмывать водою и пить воду натощак — то из нее диавол выйдет кровью…
Действительно, после того как мать одержимой «взяла из сеней образ, обмыла его водою и стала воды давать Авдотье», у нее «открылись необыкновенные крови и шли чрез детородную матку три дни. После этих кровей ей… сделалось гораздо легче — перестала зябнуть и стала спать». Впрочем, приступы одержимости на этом не прекратились: «Авдотья стала кричать, что она Божией Матерью от диавола и от мороза избавлена, но страдает уже не от дьявола, а по Божьему повелению и будет страдать до украшения образа». Кроме того, из слов Авдотьи явствовало, что после «украшения» икона «будет исцелять всякие болезни». Однако еще до того, как образ был отправлен в Арзамас к некоему «безногому больному» иконописцу, окрестные крестьянки стали приходить к Авдотье, чтобы поить больных водой, «слитой» с образа, а также чтобы послушать «предсказания» «елховской Дунюшки». Односельчанка Щаниковой Макрида Тимофеева показывала по этому поводу следующее:
Первый раз ходила я узнать о том, что выздоровеет ли у меня сын хворый, но зачем пришла, того не объяснила, а загадала только про себя и подала ей яйцо. Взявши его, Авдотья мне сказала: «Что на эту благодать тебе сказать? Матушка заступница, что мне на это сказать?» Потом, помолчавши, ответила: «Дуня дура, разве ты не знаешь, что на это сказать, получит ли кто благодать, золотой венец да крест, да положить их в церкви в кладовую до времени да вынести в поле на волю». <…> Второй раз я пришла в праздник Покрова, желая узнать о человеке, попавшем в несчастие, и подала яблоко да грош, опять об этом ничего ей не сказавши. Взявши это, она стала отказываться отвечать, говоря: «Что тебе отвечать на эту благодать, сегодня праздник, Матушка заступница не велит сказывать», — а потом сказала: «Яма-то вырыта, как мне, Дуня дура, быть, как бы не попасть в эту яму, как быть, как обойти, да, Матушка, нельзя ли мимо обойти эту яму, как обойти, чтоб не попасть в эту яму? — попадешь да выйдешь». <…> Оба эти предсказания действительно и сбылись. Сын мой выздоровел, а человек, о котором спрашивала, из острога выпущен».
Арт: А.Мерянин. Деревенская кликуша. 2015 год.
#этнография #верхневолжье
Чудцкие волости и волость Шачебал. XIV-XVII вв..
Вдогонку к вчерашней заметке про буйскую "чудцу". По мнению академика Матвеева по отношению к мере в топонимике русскими часто использовался широко распространенный внешний этноним «чудь». Наподобие часто упоминаемого в работах о мере Чудского Конца в Ростове обычно связываемого с мерянами. Этнонимы этого типа многократно зафиксированы на территории ИМЗ (исторической мерянской земли), ср. Чудинка, н. п. (Моск), Чудинки, местн. (Яр), Чудская, н. п. (Влад), Чудской Закоулок, пуст. (Яр), Чудь, н. п. (Иван, дважды), Чудь, н. п. (Нижег) и др.; в Костромском крае – Чудская волость, Чудь, н. п. (трижды), Чудцы, н. п. (дважды) и др. Поэтому Матвеев считал естественным связывать названия такого рода с летописной мерей.
Интересно, что по историческим свидетельствам, приводимым исследователем церковной истории В.А. Самаряновым (1876), "обитатели Чудской волости, расположенной к северу от Галича (Николо-Чудца), в XIV в. говорили "по-чудски" (Археология 1997, с.195).
— Чудская идентификация
Местные жители называют себя чудца белоглазая, под таким же именем известны и в соседнем с.Курилово (Ферапонт) – т.е. в отношении к ним актуализируется формула, традиционно относимая к легендарной чуди. Чудская легенда функционирует в данном случае фактически как один из символов идентичности местных жителей.
Это не позволяет совсем обойти этноисторическую тему. Подробнее - http://www.merjamaa.ru/news/chudckie_volosti/2022-06-02-1556
#этнография #этнология #костромскаяобласть #чудь
Вдогонку к вчерашней заметке про буйскую "чудцу". По мнению академика Матвеева по отношению к мере в топонимике русскими часто использовался широко распространенный внешний этноним «чудь». Наподобие часто упоминаемого в работах о мере Чудского Конца в Ростове обычно связываемого с мерянами. Этнонимы этого типа многократно зафиксированы на территории ИМЗ (исторической мерянской земли), ср. Чудинка, н. п. (Моск), Чудинки, местн. (Яр), Чудская, н. п. (Влад), Чудской Закоулок, пуст. (Яр), Чудь, н. п. (Иван, дважды), Чудь, н. п. (Нижег) и др.; в Костромском крае – Чудская волость, Чудь, н. п. (трижды), Чудцы, н. п. (дважды) и др. Поэтому Матвеев считал естественным связывать названия такого рода с летописной мерей.
Интересно, что по историческим свидетельствам, приводимым исследователем церковной истории В.А. Самаряновым (1876), "обитатели Чудской волости, расположенной к северу от Галича (Николо-Чудца), в XIV в. говорили "по-чудски" (Археология 1997, с.195).
— Чудская идентификация
Местные жители называют себя чудца белоглазая, под таким же именем известны и в соседнем с.Курилово (Ферапонт) – т.е. в отношении к ним актуализируется формула, традиционно относимая к легендарной чуди. Чудская легенда функционирует в данном случае фактически как один из символов идентичности местных жителей.
Это не позволяет совсем обойти этноисторическую тему. Подробнее - http://www.merjamaa.ru/news/chudckie_volosti/2022-06-02-1556
#этнография #этнология #костромскаяобласть #чудь
Несуществующая ныне деревня Княгинино, Нерехтского района, Костромской области. Фото 1960-ых годов.
Какое интересное "украшение" под коньком крыши. То ли замысловатая тв антенна, то ли птицы - "души предков" из уральской мифологии...
Кстати, такое решение фронтона - не чисто костромское, оно особенно характерно для деревень ближе к Ростову и Переславлю. Возможно, построил кто-то из тех мест.
#этнография #язычество #костромскаяобласть
Какое интересное "украшение" под коньком крыши. То ли замысловатая тв антенна, то ли птицы - "души предков" из уральской мифологии...
Кстати, такое решение фронтона - не чисто костромское, оно особенно характерно для деревень ближе к Ростову и Переславлю. Возможно, построил кто-то из тех мест.
#этнография #язычество #костромскаяобласть
Кто, кто в домике живет?
Князь Даниил Суждальский побЪже злЪ Оку-рЪку, бояся за собою людей погонщиков. И наста день той к вечеру темных осенных ночей. И не вЪсть, где прикрытися: пусто мЪсто в дебрии. И нашед струбец, погребен ту был упокойный мертвый. Князь же влЪзе в струбецъ той, закрывся, забыв страсть от мертвого. И почии нощь темну осенную до утрия.
Сказание об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы.
Именно такие погребальные сооружения "срубцы", "домовины" были широко распросранены в средневековье от Эрзянии и Мерянии до Корелы и Бьярмии.
#XIIIвек #XIXвек #этнография
Князь Даниил Суждальский побЪже злЪ Оку-рЪку, бояся за собою людей погонщиков. И наста день той к вечеру темных осенных ночей. И не вЪсть, где прикрытися: пусто мЪсто в дебрии. И нашед струбец, погребен ту был упокойный мертвый. Князь же влЪзе в струбецъ той, закрывся, забыв страсть от мертвого. И почии нощь темну осенную до утрия.
Сказание об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы.
Именно такие погребальные сооружения "срубцы", "домовины" были широко распросранены в средневековье от Эрзянии и Мерянии до Корелы и Бьярмии.
#XIIIвек #XIXвек #этнография