Актуально об СНГ: Андрей Малахов @friend_blog для Большого трансфера 2024 @bigtransfer2024
Русский язык традиционно является языком межнационального общения во всех осколках нашей империи. Это мощнейшая инерция. Даже в странах, которые стали на последовательно антирусский курс, изжить русский язык в настоящий момент не смогли. Яркий пример – всё ещё русскоязычная Украина. Куда меньше внимания в этой связи уделяется Средней Азии, где недавно произошла как бы «языковая революция».
Президент Киргизии Садыр Жапаров и президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев впервые в истории региона провели личные переговоры не на русском, а на турецком языке. В Турции данное событие назвали «историческим моментом», который «стирает следы коммунизма в двух тюркских государствах».
Нужно уточнить, что, во-первых, глава Киргизии сделал заявление по итогам переговоров полностью на русском языке. Во-вторых, главное, что Жапаров и Мирзиеев говорили между собой на собственных тюркских языках (преимущественно на узбекском), а не на турецком. То есть речь может идти о смешанном тюркско-русском варианте, но не о переходе на турецкий язык.
Тем не менее турецкие СМИ уделили большое внимание этому событию, подав его как геополитическую победу Турции. Здесь имеют место ещё и особенности перевода: в турецком языке не делается разницы между тюрками и турками (всех называют турками, тюрок = турок). О крупной победе Турции в этой связи говорить рано, но устремления Анкары и тренды в Средней Азии налицо.
Россия играет во внешнеторговом обороте Узбекистана многократно большую роль, чем Турция. В Киргизии русский язык имеет статус официального, а страна является членом ЕАЭС. Но не всё измеряется экономикой. Развал СССР породил вакуум идентичности. Турция экспортирует в Среднюю Азию прежде всего не свои товары, а свою тюркскую идентичность.
Все отколовшиеся от России постсоветские республики строят свои национальные государства. И главный, определяющий для данных стран всё остальное вопрос – кто мы? Что такое киргизская, узбекская, украинская, белорусская и другие нации? Прежде всего, ими говорится, что «Мы – не Россия», с соответствующим набором мифов про русскую оккупацию, тысячелетнюю жизнь под плёткой и т.п.
Но дальше что? Нужно ведь что-то сказать и про себя. Турция предлагает такой ответ, отлично ложащийся в русло «Мы – не Россия», а именно: «Мы – не Россия! Мы – тюрки (турки)!» После чего осколок российской (советской) империи начинает магнититься к другой – возрождающейся Османской (в вариации Великого Турана). Это нельзя перебить только деньгами. Нужно ещё слово, свой ответ на вопрос: кто мы?
Когда турецкие СМИ пишут про «стирание следов коммунизма в двух тюркских государствах», они, конечно, имеют в виду русские следы (русский язык, русскую культуру, русское влияние). Коммунизм здесь упоминается постольку, поскольку это был последний русский ответ на вопрос о том, кто мы, обосновывающий единство страны. Мы – советские люди и потому строим коммунизм в рамках единой советской Родины. Как только отказались от коммунизма – посыпалась вся конструкция. А ничего нового взамен не предложили.
Турция далека от победы в борьбе за Среднюю Азию. Помимо России, в регионе есть Китай и другие крупные игроки. Но если мы хотим сохранить и усилить своё влияние на постсоветском пространстве, то нам нужно начать с себя, дав внутри России ответы на вопросы: кто мы и какова наша единая для всей страны идентичность? Не лозунгово-бюрократически сказать об этом, а сущностно. И выстаивать соответствующую политику всерьёз. Как только будет решена эта задача, за новой русификацией Средней Азии и других регионов дело не станет.
Русский язык традиционно является языком межнационального общения во всех осколках нашей империи. Это мощнейшая инерция. Даже в странах, которые стали на последовательно антирусский курс, изжить русский язык в настоящий момент не смогли. Яркий пример – всё ещё русскоязычная Украина. Куда меньше внимания в этой связи уделяется Средней Азии, где недавно произошла как бы «языковая революция».
Президент Киргизии Садыр Жапаров и президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев впервые в истории региона провели личные переговоры не на русском, а на турецком языке. В Турции данное событие назвали «историческим моментом», который «стирает следы коммунизма в двух тюркских государствах».
Нужно уточнить, что, во-первых, глава Киргизии сделал заявление по итогам переговоров полностью на русском языке. Во-вторых, главное, что Жапаров и Мирзиеев говорили между собой на собственных тюркских языках (преимущественно на узбекском), а не на турецком. То есть речь может идти о смешанном тюркско-русском варианте, но не о переходе на турецкий язык.
Тем не менее турецкие СМИ уделили большое внимание этому событию, подав его как геополитическую победу Турции. Здесь имеют место ещё и особенности перевода: в турецком языке не делается разницы между тюрками и турками (всех называют турками, тюрок = турок). О крупной победе Турции в этой связи говорить рано, но устремления Анкары и тренды в Средней Азии налицо.
Россия играет во внешнеторговом обороте Узбекистана многократно большую роль, чем Турция. В Киргизии русский язык имеет статус официального, а страна является членом ЕАЭС. Но не всё измеряется экономикой. Развал СССР породил вакуум идентичности. Турция экспортирует в Среднюю Азию прежде всего не свои товары, а свою тюркскую идентичность.
Все отколовшиеся от России постсоветские республики строят свои национальные государства. И главный, определяющий для данных стран всё остальное вопрос – кто мы? Что такое киргизская, узбекская, украинская, белорусская и другие нации? Прежде всего, ими говорится, что «Мы – не Россия», с соответствующим набором мифов про русскую оккупацию, тысячелетнюю жизнь под плёткой и т.п.
Но дальше что? Нужно ведь что-то сказать и про себя. Турция предлагает такой ответ, отлично ложащийся в русло «Мы – не Россия», а именно: «Мы – не Россия! Мы – тюрки (турки)!» После чего осколок российской (советской) империи начинает магнититься к другой – возрождающейся Османской (в вариации Великого Турана). Это нельзя перебить только деньгами. Нужно ещё слово, свой ответ на вопрос: кто мы?
Когда турецкие СМИ пишут про «стирание следов коммунизма в двух тюркских государствах», они, конечно, имеют в виду русские следы (русский язык, русскую культуру, русское влияние). Коммунизм здесь упоминается постольку, поскольку это был последний русский ответ на вопрос о том, кто мы, обосновывающий единство страны. Мы – советские люди и потому строим коммунизм в рамках единой советской Родины. Как только отказались от коммунизма – посыпалась вся конструкция. А ничего нового взамен не предложили.
Турция далека от победы в борьбе за Среднюю Азию. Помимо России, в регионе есть Китай и другие крупные игроки. Но если мы хотим сохранить и усилить своё влияние на постсоветском пространстве, то нам нужно начать с себя, дав внутри России ответы на вопросы: кто мы и какова наша единая для всей страны идентичность? Не лозунгово-бюрократически сказать об этом, а сущностно. И выстаивать соответствующую политику всерьёз. Как только будет решена эта задача, за новой русификацией Средней Азии и других регионов дело не станет.