Николай Гумилёв: господин собственной жизни

26 августа 1921 года был расстрелян русский поэт Николай Гумилёв. Между арестом и приговором прошло чуть больше 3 недель. С фотографий из следственного дела на нас смотрит бесстрашное и невозмутимое лицо со следами шрамов и кровоподтёков (есть мнение, что избили при попытке побега при задержании). Он никогда ничего не боялся или делал вид, что в общем одно и то же. Думаю, даже перед смертью, когда поэта, вместе с другими приговорёнными, заставили рыть яму самим себе, ни один мускул на этом некрасивом и мужественном лице не дрогнул. На стене камеры, из которой его повели на расстрел, поэт нацарапал: "Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь. Н.Гумилёв".

Советская власть убила его и правильно сделала. И дело не в какой-то моей особой кровожадности, и даже не в том, участвовал ли Гумилёв в неком пресловутом антибольшевистском заговоре (хотя есть основания полагать, что таки да, участвовал): мы и заговор-то этот помним по большому счёту только из-за расстрелянного поэта, даром что он был лишь одним из 448 арестованных и 96 расстрелянных. Дело в том, что советская власть, расстреляв Гумилёва, оказала ему такую услугу, о которой он мог только мечтать - превратила не самого, честно говоря, известного поэта - в миф, легенду. Ведь мало прожить красивую героическую жизнь, надобно ещё поставить в ней красивую точку.

Уж чего-чего, но спокойной и уютной старости Гумилёв вряд ли вообще себе желал. Беспокойный пассионарий, он был слеплен из того же человеческого материала, что и его современник Д’Аннунцио или родившиеся позднее Лимонов и Мисима. Известны слова о последнем, что-де "лучшим произведением Мисимы был он сам", но ведь и Гумилёв говорил Одоевцевой точь-в-точь то же самое: "Я хочу, чтобы не только мои стихи, но и моя жизнь была произведением искусства".

За 35 лет своего земного существования поэт действительно смог это осуществить: успел объездить пол-мира, изучить вдоль и поперёк Африку, покрутить романы с виднейшими женщинами своей эпохи - от писательницы Берберовой до революционерки Рейснер, отбить талантливейшую Ахматову у гениального Модильяни, создать собственную поэтическую школу, стреляться на дуэли с Волошиным, наконец, устав, от богемной жизни, укатить добровольцем на войну и получить за недюжинную храбрость два боевых Георгия. Написание листовок и прокламаций в поддержку Кронштадтского восстания и расстрел за участие в контрреволюционном заговоре лишь трагический эпилог - не более - в жизни этого поэта, авантюриста, воина, империалиста и конквистадора.

Читать полностью