В свете темы системных вызовов и еще не остывшего следа в СМИ от посещения Лукашенко России, нами найдена история, которая попадает в формат: и дата 14 сентября, и сложность политических решений, и ответственность момента (правда с недооценкой последствий, итогом чего стала дипломатическая катастрофа) тоже присутствуют, и, что является крайне символичным, отношения с «братьями» также являются центральной темой.

14 сентября В. Соловьев (не путать с историком С.М. Соловьевым, философ с крайне внушительным «послужным списком», повлиявший на формирования русского символизма, в т.ч. на А. Блока, но так и оставшийся в тени) пишет письмо М. Стасюлевичу (редактор журнала «Вестник Европы»), в котором критично отзывается о медвежьей осторожности России в Болгарии: «Происшествия в Болгарии возбуждают здесь величайшее недоумение по отношению к России. – Да здравствует «национальная политика!» Вся сия бысть да сбудется реченное: «велика Федора да дура». Кажется наконец и здешние политики и политиканы начинают постигать всю знаменательность сего изречения». Для понимания того, о чем писал Соловьев: 21 августа в союзной и братской Болгарии происходит, как потом выяснится, прорусский госпереворот (т.е. через 8 лет после обретения независимости, полученной по итогам русско-турецкой войны 1877-1878 гг.), во время которого «дважды свергается» А. Баттенберг, приходившийся племянником супруги Александра II, Марии Александровны. «Дважды», потому что первый раз силой, а второй раз - по настоянию императора Александра III, т.к. Баттенберг ранее решил стать «самостоятельным политиком» и отблагодарил страну-освободительницу выходом из орбиты влияния посредством заключением договора с Турцией без посредников, за чем последовало присоединение Восточной Румелии к Болгарии и получение полуподданнического статуса Баттенбергом в качестве временного генерал-губернатора на новоприсоединенной территории. Уходя, Баттенберг оставил подарок в виде антироссийского правительства Радославова, сыгравшего не последнюю роль в ухудшении русско-болгарских отношений, который в совокупности с ультимативными требованием Петербурга вернуться в родную гавань откровенно зависимое положение, подвел только что освободившуюся страну отреагировать, причем крайне резко (нападениями на консульство и попранными российскими флагами), что в итоге обернулось прерыванием дипсвязей на десятилетие. Хороший пример: вроде бы братья, и воевали с одним врагом, но просчеты российской дипломатии, ее непреклонность и упертость сделали свое дело, превратив братство в «братание», а братьев в «братушек».

В заключение, разместим предостерегающее и крайне актуальное ответное письмо от М. Стасюлевича к В. Соловьеву: «Мы везде оказываемся детьми – и детьми дурного характера: все нам кажется, что нам мешают, а сами мы не умеем ничего сделать, и как дети жалуемся на других... Конечно, все, что до сих пор произошло, это – только начало конца; но я ничего не жду хорошего для нас и от самого конца, если он когда-либо наступит: нельзя, при нынешней нашей внутренней политике рассчитывать на что-нибудь прочное в политике внешней, как нельзя одной ногой идти вперед, а другой назад».